Продолжим наш разбор истории самых известных русских народных сказок.
«…По главной дороге и малой тропинке раскатится крик Колобка…» (А. Башлачев)
В отличие от «Курочки-Рябы» все известные варианты сказки «Колобок» имеют один и тот же устойчивый сюжет. Оголодавшие дед и баба делают из последних запасов хлебное изделие, которое, однако, оживает и, не желая быть съеденным, сбегает прямо со стола. По пути Колобку удается удрать от зайца, волка и медведя, но он попадается на уловку лисы и таки съедается ею.
Спор возник уже вокруг имени персонажа. Особенно сильно он разгорелся, когда россияне решили приватизировать сказочных героев и создали «Сказочную карту России», привязав персонажей к определенному месту. Ясно, что в 99% случаев точная привязка персонажей сказочного фольклора невозможна. И тут, конечно же, возмутились украинцы – с какого рожна Колобок получил четкую национальность и точную прописку? В националистическом пылу они даже написали, что, мол, в русском языке нет слова «Коло» (Круг), а в украинском есть. В ответ руководитель проекта «Сказочная карта России» Алексей Козловский, не желая делиться Колобком, заявил, что его название – производное от слова «колебятка». Мол, так называли последний хлеб из квашни, остатки теста, из которых собственно и испекли Колобка.
Начнем с того, что слово «Коло» – общеславянское, и, хотя в чистом виде в современном русском языке не употребляется, входит во множество других слов (около, колокол, кольцо, колобродить и т.д.).
Второе. В словаре Даля «Колобок» – это уменьшительное от слова «Колоб» (скатанный ком, шар, небольшой, круглый хлебец). Возможно, распространенное мнение, что «Колобок» – это «Круглый бок» отчасти и неверно, но корень «коло-круг» в нем явно присутствует.
Точный рецепт изготовления колобка неизвестен. Но в общих чертах это изделие представляло собой шарик из пресного теста, изготовлявшийся обычно из остатков разнообразной муки и поскребышей квашни. То есть, пекли его, как и написано в сказке, когда заканчивались запасы хлебного сырья. В той же сказке Колобок сообщает и другие особенности его изготовления – «В сметане мешон, да в масле пряжен (т.е. жарен)».
Максим Сырников нашел одно из самых ранних упоминаний Колобка аж в «Житии протопопа Аввакума»:«…Фекла Симеоновна: оне нам от смерти голодной тайно давали отраду, без ведома ево, – иногда пришлют кусок мясца, иногда колобок, иногда мучки и овсеца».
Сама же сказка появилась в печати еще до сборников А. Афанасьева. Впервые она была опубликована в 1844 г. в книге Екатерины Алексеевны Авдеевой: «Русские сказки для детей, рассказанные нянюшкою Авдотьею Степановною Черепьевой».
В этом плане мы опередили западных коллег, у которых тоже были похожие сказки, где сбегали пироги, блины, коржики, Джонни-Пончики… Самым известным из подобных персонажей, безусловно является, хорошо знакомый по м/ф «Шрэк» Пряничный Человечек (Gingerbread man).
Смысл сказки «Колобок» еще яснее и проще, чем смысл «Курочки-Рябы», но шибко умным исследователям и он не давал покоя. Ему не позволяли быть простым хлебобулочным изделием и делали то символом лунного цикла, то солярным символом, связывая с мифами о пожирании зверем Солнца.
Конечно, объект может иметь символику, но имеет он ее в зависимости от контекста. Безусловно, изготовление блинов на Масленицу было связано их схожестью с Солнцем. Но банан бывает и просто бананом, и Колобок в этой сказке – просто Колобок, пусть и оживший. И основной смысл этой сказки прост, хотя и может быть выражен по-разному. Например, «Если тебе повезло четыре раза, не факт, что повезет в пятый», «Не будь излишне самонадеянным», «Не ведись на лесть», «От судьбы не убежишь», «Коль ты еда – тебя съедят» и т.д.
В одном из изданий даже умудрились отредактировать сказку, дописав счастливый конец, где Колобок сбегает и от лисицы. Не желая огорчать детишек, редакторы просто убили всю суть сказки.
Конечно, в художественном плане образ Колобка может подвергаться каким угодно трансформациям и наделяться разной символикой. Допустим, в м/ф «Страсти-мордасти» Колобок не только не оказывается съеденным, но и сам пожирает дистрофичных зайца, волка и лису, а в итоге и весь земной шар. А в песне «Черного Лукича» иронично символизирует эмигранта, сбежавшего на Запад в поисках лучшей жизни.
Бренд «Колобок» вообще довольно популярен в нашей стране, и связан обычно с детскими садами, кафе, театрами, журналами и т.п. В свое время прозвищем «Колобок» нарекали и полненьких людей. Есть даже остров Колобок (естественно, круглой формы) в составе архипелага Северная Земля.
Хорошо известны и мультипликационные детективы «Следствие ведут Колобки», где от сказочного персонажа остается разве что внешность. Ну и, конечно же, первый графический смайлик подозрительно похож на… Но об этой «тайне» пусть напишет кто-то другой.
«Ну дед ты и репу отрастил!» (анекдот)
Казалось бы, зачем сказку про огромную репу назвали «Репка»? А вот так ласково относилось русское население к этому продукту до того, как Петр I научил его кушать заморский картофель. До этого именно репа была основным питательным продуктом после хлеба. Достоинств у нее было не перечесть. Во-первых, неприхотливая, что важно при нашем холодном климате. Во-вторых, репа питательна, богата витаминами, но при этом малокалорийна. В-третьих, она содержала сахар, а сладкого в Древней Руси было не так уж много. Ну и в-четвертых, ее легко готовить – недаром говорили: «Это проще пареной репы». Репу не только парили, но и жарили, и варили, и квасили. Из нее готовили самые разнообразные блюда – супы, каши, похлебки (говорят, даже квас). Кстати, репу сильно любили и древние римляне. Полководец Курий Дентат (мой предок, наверное :)) даже отказался принять послов раньше, чем дожарит свою любимую репку.
В общем, в сказке этот овощ появился неслучайно. Но вот беда – корни у репы длинные. Да еще она у деда такой здоровенной выросла, что сил старческих, чтоб ее вытащить, уже не хватало. Ну вот он и позвал – сперва бабку, потом внучку, а потом… Нет, совсем не Жучку, а… сучку! Именно так сказка и была записана у Афанасьева. Что, в общем-то, логично – у людей и кошки имени нет, а собака какой-то аристократкой получается. Но, по понятным причинам, в дальнейшем для детей богатое смыслами слово «сучка» решили не афишировать.
Проблему, как и в «Курочке-Рябе», разрешила могучая мышка. И суть сказки яснее некуда – она о взаимопомощи, о том, что гуртом и репку тянуть легче, о том, что даже самая малая подмога способна решить дело.
Образы из сказки стали весьма популярны в культуре.
С. Н. Сергеев-Ценский о карикатуре времен Первой мировой войны:
«Алексеев недоуменно взял журнал дрожащей рукой и не сразу смог отыскать глазами рисунок, развеселивший царя бойкостью, потому что рисунков на странице было три и изображали они известную с давних времен историю о репке, но применительно к современному положению в Европе. «Дед», Франц-Иосиф, будто бы посадив «репку» – войну, – поливает ее из лейки, это был первый рисунок; «репка»-война выросла «большая-пребольшая», и «дедка», Франц-Иосиф, пятится от нее в испуге на карачках; а третий рисунок – репку тянут Франц-Иосиф, Вильгельм, султан Магомет V и Фердинанд болгарский, ухватясь один за другого, но «тянут-потянут, вытянуть не могут», а «репка» подмигивает им и скалит зубы».
А вот А. Чехов написал «сатирическую сказочку» про Сержа, который вырос с головой, похожей на репку и которого родные никак не могли «вытянуть в люди». И лишь с помощью тетки-княгини, кума-генерала и купца-зятя таки вытянули. «И стал Серж статским советником…».
В. Маяковский в своем стиле придал сказке политическую аллегорию:
«За дедкой репка…
Даже несколько репок:
Австрия,
Норвегия,
Англия,
Италия.
Значит –
Союз советский крепок.
Как говорится в раешниках –
и так далее…»
Ну а в «Новой сказочке про репку…» С. Маршака деду мешает вытащить репку бюрократическая волокита.
«…Помогают дедке бабка, внучка,
Помогают кошка, мышка, Жучка:
Бабка с дедкой роются в отчетах,
Жучка с внучкой щелкают на счетах…»
Ну, а мы бы могли предложить целый микс из трех русских сказок под названием «О том, как дед с бабой покушать пытались». Или, как в анекдоте:
«Посадил дед в землю колобок.
– Да ты совсем ополоумел, старик! – набросилась на него бабка и хрясь его яйцом по лбу…»