Каждый день на Невском проспекте в Питере собираются десятки художников. Но даже из их ряда выбивается одна колоритная фигура — улыбчивый седой старичок с густой бородой, который сидит у храма Святой Екатерины и рисует прохожих. Он переехал сюда несколько месяцев назад из Гомеля и сразу стал знаменитым.
В городе уже прошли две его выставки, а количество почитателей таланта перевалило за пять с половиной тысяч человек. Они не только обсуждают его творчество, но и каждый месяц скидываются на еду и жилье. Ведь эта экстравагантная личность не просто рисует на улице, но и живет здесь.
— Солнце — оно ведь светит для всех, — в первый раз слышу голос Валерия Ляшкевича, похожий на голос лесного старичка из сказки.
Я — в Минске, он — в Питере, нас разделяют 800 километров, но корни у нас одинаковые — белорусские. Он родился в поселке Чкалово Гомельского района 62 года назад. Учился в художественных училищах Ярославля и Брянска, а 25 лет назад даже попытался поступить в петербургскую Академию художеств. Не получилось. Он не стал студентом, но, чтобы иметь крышу над головой и быть поближе к миру искусства, устроился сюда… дворником.
— С полшестого до полдесятого убирал, а потом до темноты на Невском рисовал людей и, в отличие от ребят, изображал не носики и глазки, а закладывал общественное содержание через символику, — он уходит в воспоминания. — Но меня уволили, и я оказался на улице. А потом рок судьбы, не знаю, как по-другому сказать. Не мог себе ни мастерскую найти, ни жилье, все будто сговорились.
Свое увольнение Валерий Ляшкевич объясняет просто: его работы стали вызывать интерес у именитых мастеров, а они начали задавать вопросы руководству академии о странном дворнике. Вот от него и избавились. Художника обидеть может каждый.
Он вернулся в Гомель. И с тех пор последние 18 лет дом для Валерия Ляшкевича — это подъезды и лестничные клетки. А неизменные спутники — цветные советские карандаши.
— Маслом я писать не могу, негде сушить картины…
— Как-то я увидела его на Невском. Он как из другого мира был. Рисовал, согнувшись, что-то свое и лукаво так улыбался. Сказал, что вернулся, потому что это лучший город для реализации творчества.
Мой собеседник — фотограф Эрика Парфенова. Это она открыла Питеру Ляшкевича. Сфотографировала, прониклась, пожалела… И подключила к спасению интернет-сообщество. Сейчас в группе его почитателей — больше пяти с половиной тысяч человек.
— Мы открыли счет в банке, куда все желающие помочь ему перечисляют деньги, кто сколько может. Большая часть средств пошла на оплату камеры хранения на Московском вокзале, где лежат его работы. Это 6 тысяч российских рублей в месяц. Потом стали искать ему жилье, ведь он ночевал в подъездах, а была зима. Договорились с одной гостиницей на тысячу рублей в месяц, он там пока и живет.
Но куда важнее, чем тепло и уют, для Валерия Ляшкевича возможность выставляться. В городе уже прошли две его выставки, которые посетили несколько тысяч питерцев. Их организатор — фестиваль искусства «ART NON STOP», который представляет Екатерина Худобко.
— Мы открываем широкой публике интересных личностей — музыкантов, фотографов и художников. И Валерий Ляшкевич подходит под этот формат, — пояснила мне Екатерина. — На осень планы масштабные: провести большую выставку его работ в одном из крупнейших питерских музеев современного искусства «Эрарта».
Две картины и восемь репродукций Ляшкевича прямо с выставок отправились в частные коллекции. Стоимость репродукции — 1 тысяча российских рублей, картины — от 10 тысяч. Если кто-то жалуется на цену, неформал хитро прищуривается и, улыбаясь, сообщает: «Помру — будут дорого стоить, вот увидишь».
— Валерием Ляшкевичем мы сразу заинтересовались, ведь он совершенно самобытен и не принадлежит ни к одной богемной тусовке, которые уже немного приелись, — рассказал «Р» Михаил Насонов, директор кафе-клуба «НикО». — В первый день в течение двух часов посмотреть на его работы пришли больше ста человек и продолжали идти каждый день на протяжении месяца, что он у нас выставлялся.
Беседую с питерской богемой, слушаю рассказы самого Валерия Ляшкевича, а в голове так и крутится вопрос: а как же Гомель? Неужели в нашей культурной столице не рассмотрели талант в неформале? Звонки в музеи и горисполком приоткрыли завесу тайны над белорусским периодом его жизни.
Оказалось, в городе Валерия Ляшкевича прекрасно помнят. Ведь он почти каждый день сидел у Киевского паркового спуска или на улице Советской и, склонившись над листком бумаги, рисовал. А за плечами на тоненьких дощечках висело на прищепках его творчество. Иногда прятался от ветра в картонную коробку и этим напоминал Диогена. Его так и прозвали, или еще гомельским Ван Гогом.
— Он пришел к нам в начале 90-х годов, разложил свои работы и сказал, что он величайший художник современности, — вспоминают о Валерии Ляшкевиче старожилы Гомельского областного краеведческого музея. — Много говорил о символизме, о Ван Гоге, что он один правильно понимает, к чему тот рисовал, к примеру, кольцо в одном ухе или что-то еще. Образ Богородицы, которая склонила голову к младенцу, сравнивал со знаком доллара и видел в этом символ мощи.
Концептуализм и символизм Ляшкевича покорили даже людей искусства. Гомельский краеведческий сделал ему каталог, организовал выставку и вслед за Национальным художественным музеем в 1992-м и 1994 годах дважды покупал его рисунки — их в фондах сейчас 15, все рисованные углем и графитом.
— Мы свозили его работы на оценку в экспертный совет при Министерстве культуры. Там их изучили и ответили, что его творчество заслуживает внимания и может быть интересно современнику, — ответила на мой вопрос о местной знаменитости заведующая художественным отделом Гомельского областного краеведческого музея Татьяна Литвинова. — Мы пытались ему помочь здесь, но, если он нашел себя в Петербурге, я очень за него рада.
Валерий Ляшкевич грешит на Гомель, когда говорит, что здесь его не разглядели и не дали развернуться. Ведь тогда, в 90-х, когда его пытались «раскрутить», бездомному мастеру дали место в общежитии, но он оттуда ушел. Его даже приютил сотрудник управления культуры горисполкома: забрал одержимого искусством прямо с улицы. Но, увы, уклады жизни чиновника и художника оказались слишком разными.
— А почему из общежития ушли? — задаю вопрос.
— Курили там много и пили. И работы могли украсть, — озвучивает свои причины Валерий Ляшкевич.
Он вернулся на Киевский спуск. Сидел, опершись на витрину магазина, в тоненькой курточке и неизменных босоножках, а рядом ставил маленькую коробочку для денег. За рисунки брал любую сумму. Ну а если, не дай бог, доброжелатели приходили с едой — обижался. Ведь он не так себе просто бомж — он художник. Как говорят его новые питерские знакомые, идейный творческий фрик, интеллектуал и философ, предпочитающий материальному благосостоянию свободу во всех ее проявлениях.
По материалам Евгения БЕРЕЗЮК, Рэспубліка