А у нас во дворе кот жил. Обычный, беспородный, только жизнь его здорово потрепала, как и людей. Когда-то он потерял часть хвоста — остался лишь короткий обрубок. Левое ухо было порвано, срослось плохо.
Один глаз из-за шрама не открывался, а только щурился. Бывало, смотришь на кота, а он на тебя. И кажется — будто зверюга в тебя целится. Только ружья нет. На самом деле кот этот был добрый. На людей никогда не злился, хотя люди его не жаловали. И звали его — Уродом. Не Васькой, не Барсиком — Уродом. Да, впрочем, выглядел он страшно, сам понимаешь. А он, может, и понимал, что слово оскорбительное, да на людей не обижался… Когда кричали Урод!, мяукал в ответ, пытался вилять обрубком хвоста, даже бежал навстречу. Чуда все ждал… Только детям было запрещено к нему прикасаться, а те, кто постарше, на него шикали. Случалось, его обманывали. Подзывали к себе, а вместо еды водой из ведра окатывали. Помню, часто думала тогда почему мы такие злые.
Хотим, чтобы к нам относились по-человечески, чтоб понимали наши проблемы, а с теми, кто слабее — жестоки и беспощадны. Кот, когда его поливали, терпел. Прижимал уши и покорно мок. Бывало, даже терся об ногу, мяукая. Словно извинялся за то, что такой некрасивый, никчемный, что вызывает у людей ненависть. Он получал пинки, его выгоняли из прихожей, будто вымещая всю накопленную злобу — за несправедливость нашей жизни. Один раз бедняга хотел войти в дом, попросить на кухне еды, но ему прищемили лапу дверью. Он потом хромал, лапа заживала медленно, но все равно прощал людей, тянулся к ним.
И, словно в наказание за то, что он такой беззлобный, кто-то натравил на Урода соседских собак. Кот не смог убежать или запрыгнуть на забор — подвела больная конечность. Я была в комнате, услышала его крики, почти человеческие. Выбежала на улицу, отогнала дворняг — озлобленных, грязных. Из породы тех, что стадом готовы облаять каждого встречного — прячась под забором. Но никогда не полезут в драку с сильным противником.
Урод лежал в луже крови, неподвижно. Знаете, я вдруг подумала — он такой же, как мы. Как я, как все сломленные жизнью обитатели сланцевских коммуналок.
Только не умеет ненавидеть… Подняла его на руки, осторожно, бережно.
Несла домой, очень боясь, что причиню боль, ведь он ужасно страдал. Вошла в комнату, сама не зная, что делать. Он хрипел и задыхался. Я села на стул, аккуратно положила его на колени. Попробовала погладить по голове, опасаясь, что причиню новую боль. А Урод вдруг попытался замурлыкать. Да! Он не хрипел и не выл, он пытался мурлыкать! Благодарил за то, что приласкали. Человек дал ему капельку тепла, пусть и перед смертью — зверь пытался благодарить за это чудо, забыв о собственной боли. Кот умер у меня на коленях. Потянулся головой, потереться о ладонь, вытянулся в полный рост и замер. Больше не дышал, я перестала чувствовать, как бьется его сердце. Потом я долго сидела неподвижно, с мертвым котом на коленях. Все думала о нас, людях. О том, как мы относимся друг к другу, да и не только друг к другу — просто к тем, кто слабее. Этот зверь, которого звали Уродом — несчастный калека, всю жизнь искавший хоть капельку тепла — открыл мне что- то очень важное. Я вдруг прозрела у многих из нас все нормально с физической оболочкой, с телом, но жестко искалечена душа. Урод — так сегодня можно сказать почти про каждого…