На прошлой неделе Нигина Бероева и Ксения Большакова вернулись из Сирии. Им удалось получить визу, и я попросил их сделать для моего блога несколько репортажей. Получить журналисту сирийскую визу очень сложно, особенно, если ты не работаешь на госпропаганду. Я получал визу год назад, когда конфликт был вялотекущим и Россия никак не принимала в нем участие. И еще тогда меня сирийские чекисты замучили согласованиями. А сейчас все стало только сложнее.
Визу дают короткую, на несколько дней или неделю. Далее ты обязан продлевать ее уже в Дамаске. Сделано это для того, чтобы у властей был контроль над журналистами, ведь визу продлевают тем, кто правильно пишет и освещает события. Ксении и Нигине визы не продлили. И это несмотря на то, что вы обвиняли их предвзятости.
В принципе, писать что-то «не правильно», работая на территории, контролируемой Асадом, сложно. Все, кто не согласен с действующей властью, либо бежали из страны, либо воюют на другой стороне. Так что не стоит воспринимать горячую поддержку действий России и Асада героями этих репортажей как постановку или пропаганду. Люди действительно видят русских как спасителей и надеятся, что с помощью России получится вернуть страну под контроль действующей власти и прекратить войну. Другая точка зрения тоже есть, но осветить ее российскому журналисту вряд ли удастся. Если вдруг среди вас есть желающие съездить в Сирию и осветить ситуацию со стороны Исламского Государства, пожалуйста, я опубликую ваш репортаж в блоге.
Из Сирии будет еще несколько репортажей. Сегодня пост о том, как живут беженцы в самой Сирии. Девушки съездили в лагерь беженцев в Латакии и привезли оттуда репортаж.
Лагерь беженцев в Латакии находится на территории спорткомплекса. Часть людей живет в здании, остальные разместились в палатках под открытым небом.
Военные, которые сопровождают нас на каждом шагу, показывают столовую.
В огромных котлах женщины варят еду, что-то вроде густой каши с пшеницей (булгуром) и мясом. На стенах висят портреты Башара Асада. Нам показывают мешки с крупой и другие съестные припасы, говорят, что еды хватает, поставки бесперебойные.
Мы пришли в выходной день, по выходным беженцы обычно выходят погулять в город. Кто-то ищет работу, кто-то идет за покупками. В этом лагере 5 тысяч человек.
Всего же в Латакии больше миллиона беженцев. Основная часть людей живет у родственников, знакомых или просто добрых людей, кто-то в состоянии был снять свое жилье. В лагере в основном остаются те, чьи дома полностью разрушены, у кого нет денег и продать им уже нечего. Для этих людей предусмотрена государственная поддержка.
По официальным данным, которые недавно привел генсекретарь ООН Пан Ги Мун, из Сирии бежали 4 миллиона человек.
В Ливане, например, более миллиона беженцев из Сирии (это 25% население самого Ливана). 2 миллиона в Турции (по неофициальным данным их почти в два раза больше). В лагерях Иордании живут 1,5 миллиона сирийцев.
Беженцы в этом году вообще стали одной из главных мировых проблем. Представьте, что по статистике ООН, к беженцам относится 60 миллионов человек.
…Молодой солдат со взглядом старика встречает нас на пороге здания, где живут беженцы. После ранения он до сих пор не может обходиться без костылей.
– Я служил в Хареме, недалеко от Идлиба, — рассказывает Абдул Разак Разук, так зовут солдата. – Мы были в группе подкрепления, когда подъехали к зоне боевых действий. И в нас начали стрелять. Я и несколько моих сослуживцев были ранены. Мне повезло, меня сразу забрали на машине скорой помощи и спасли. Другим ребятам повезло меньше. Меня лечили в Латакии. Теперь я живу тут в лагере беженцев вместе с моей семьей, а семья у меня большая – 20 человек. Люди тут добрые, делают все, чтобы нам помочь.
Большое помещение разделено на комнаты в 10-15 квадратных метров чем-то вроде занавесок. Эти помещения служат и спальнями и гостиными — люди спят на матрацах, которые днем складывают в стопки и убирают.
В школе в этот день тоже было пусто — выходной. По словам директора, тут обучают 800 человек – детей от 5 до 16 лет.
Мужчина очень трогательно рассказывал, как важно для малышей посещать занятия. Война закончится, и им придется нагонять школьную программу, возвращаться к нормальной жизни.
Увидев повсюду логотипы UNICEF (Международный чрезвычайный детский фонд ООН), мы спросили, кто финансирует школу. С ответом подоспел генерал, который нас сопровождал (он же курирует лагерь):
– Все финансирует наше государство, UNICEF дает только палатки и контейнеры, чтобы все видели их логотипы.
Потом нас попросили остановить запись, им нужно было что-то обговорить на арабском.
– Идея создания школы принадлежит целиком нашему президенту Башару Асаду, – объяснил нам директор школы. – Без него школы бы не было.
Веселая детвора окружила нас стайкой. Каждому хочется попасть в кадр фотоаппарата, каждый торжественно показывает «V». Следом радостно начинают петь песню. Текст нам перевели дословно: «Бог лично уважает Сирийскую армию и лично Башара Асада».
И вдруг, после щелчка фотоаппарата мальчик лет четырех-пяти неожиданно начинает плакать без видимой причины.
– Он подумал, что ваш фотоаппарат – это оружие, пистолет или автомат, — объясняет нам его отец, который уже пытается успокоить ребенка. — Не переживайте, вы не виноваты. Просто после того, что нам пришлось пережить мы стали другими. Не знаю, когда мы снова станем спать спокойно.
О том, что именно пришлось пережить, мужчина предпочел не рассказывать. У каждого беженца своя история. Все они разные и одинаковые одновременно.
– Я буду молиться за своих живых детей и буду молиться за тех, кто погиб, за всю нашу армию, – со слезами рассказывает нам Амида Пустани, показывая фотографии своих погибших сыновей. — Мои дети умерли за свою страну.
Женщина продолжает плакать и обнимать свою дочь подростка. А девочке очень хочется показать на камеру свой рисунок в альбоме – российский и сирийский флаги.
– Мы из Харема (древний город, в декабре 2013 года ИГИЛ объявил о контроле над этой территорией), я и моя семья из 10 человек, — рассказывает Фатима. — Сначала переехали в Идлиб, но и туда пришли террористы ИГИЛ. И нам опять пришлось бежать.
Похожая история у Бахсы из Алеппо. Сейчас этот древнейший город разорван на две части — одну контролируют боевики, вторую удерживают правительственные войска.
На прошлой неделе было объявлено о крупномасштабном наступлении (3 тысяч сирийских солдат, и несколько тысяч иранских и ливанских (Хезболлах) военных). С воздуха эту операцию поддерживает российская авиация. Наступление шло вполне бодро, но на днях ИГИЛу удалось захватить важный отрезок дороги, который ведет из Алеппо на юго-восток.
– Мы чудом выбрались из города, — рассказывает Бахса. – На выезде очень много снайперов, поэтому выезжать можно только под прикрытием армии. Солдаты нас забрали оттуда и привезли в Латакию. Мы им очень благодарны. По сравнению с тем, что было в Алеппо, тут самый настоящий мир и покой. Уже тут у меня родился еще один ребенок, мне помогают всем, чем можно, детское питание дают, памперсы.
– Вы поехали в Латакию, а многие – в Европу. Почему вы не поехали в Германию, например?
– Они совершили ошибку, что уехали. Сохранить себя и своих детей можно не покидая свою Родину. Они бросили не только страну, но и нас всех. В стране идет война, нужны рабочие руки, нам надо быть вместе. Но я надеюсь, что правительство простит этих людей и они смогут вернуться домой. И тогда мы сможем опять стать одной сильной рукой (арабское выражение обозначающее силу и единство).
Обида на тех, кто уехал в поисках лучшей доли — реакция вполне человеческая. Это вечный заочный спор между беженцами и оставшимися во время гражданской войны. В России это даже в классической литературе описано «Не с теми я, кто бросил землю…» (А. Ахматова).
Но беженцев понять можно – многие из них просто потеряли надежду на окончание войны и нормальную жизнь. Хотя сейчас устроиться в Европе им становится все труднее. В субботу 24 октября в Германии вступил в силу закон, который резко ужесточает миграционную политику. Претендентам на убежище придется значительно дольше оставаться в лагерях для беженцев, а денежные пособия заменят на услуги (грубо говоря, вместо денег на еду будут бесплатно кормить). Более того, тех, кто не получил статус беженцев, не будут предупреждать о депортации, чтобы люди не скрылись от властей. Кстати, только за последние несколько дней из лагерей в Южной Саксонии исчезли 700 человек. Люди покидают общежития еще не успев зарегистрироваться, власти полагают, что они бегут к родственникам в другие земли Германии.
В любом случае, в Сирии сейчас 8 миллионов находятся в положении беженцев и нуждаются в помощи.
В лагерях люди живут годами. Им приходится обустраивать свой временный быт даже под пологом палаток. Но самое страшное, что никто не знает, на какое время они тут застряли, что стало с их домом.
…Возле стареньких палаток установлены спутниковые антенны. Заглядываешь внутрь, видишь как домохозяйки готовят еду и смотрят по телевизору какой-то любовный сериал. Возле колонки люди устраивают стирку: мальчик голыми ногами месит в тазике белье, а его мать подливает в корыто чистую воду.
Узнав, что мы из России, практически все люди говорили «Щохран Русси» (спасибо, Россия), обнимали нас, жали руки. Говорили, что когда началась российская операция, у них появилась надежда, что война закончится и они вернутся к своим пусть и разрушенным домам.