На прошлой неделе в Орле завершилось расследование дела о халатности участкового Натальи Башкатовой: та пообещала вызвавшей полицию девушке, что наряд приедет снова, «если вас убьют». Менее чем через час бывший возлюбленный, об угрозах которого девушка сообщала уже не раз, избил ее до смерти.
«Медиазона» рассказывает, как нежелание полицейских работать по заявлениям о домашнем насилии оборачивается убийствами, которые можно было бы легко предотвратить, и почему система ведомственной отчетности вынуждает участковых выносить отказные постановления.
23 ноября 2016 года «Комсомольская правда» опубликовала запись разговора участковой Натальи Башкатовой с жительницей Орла Яной Савчук, обратившейся в полицию из-за угроз своего бывшего возлюбленного.
— Девушка, если что-то случится, вы выедете? Что значит: не выезжаем? — спрашивает Савчук.
— Конечно. Если вас убьют, мы обязательно выедем, труп опишем, не переживайте, — ответила участковая.
Через несколько минут после того, как полицейские отъехали от дома Савчук, ее жестоко избил бывший возлюбленный Андрей Бочков: он за волосы вытащил девушку из машины, бросил на землю, дал ей пощечину, а затем нанес не менее 19 ударов ногами по голове и рукам. На следующий день, 18 ноября, Савчук скончалась в больнице от тупой травмы головы с отеком мозга.
24 ноября на майора полиции Башкатову завели уголовное дело о халатности (часть 2 статьи 293 УК), а 29 ноября участковая, проработавшая в МВД 11 лет, была уволена за «совершение проступка, порочащего честь сотрудников органов внутренних дел». За два года до этого ее признали лучшим участковым Орловской области.
Дело на Бочкова завели 18 ноября 2016 года, в день смерти Савчук. Сначала его действия квалифицировались как «умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего» (часть 4 статьи 111 УК), потом дело переквалифицировали на статью 105 УК (убийство). 5 мая 2017 года Бочкова приговорили к 13 годам колонии строгого режима.
«Дайте нам уехать»
Днем 17 ноября 2016 года 36-летняя парикмахер из салона красоты «Офелия» Яна Савчук вдвоем с подругой по работе приехала к своему дому, чтобы вывезти вещи после расставания с возлюбленным Андреем Бочковым. В квартире пары шел ремонт. После ссор и побоев Савчук боялась подниматься туда одна; увидев Бочкова у дома, она вызвала полицейских.
Примерно в 15:00 к дому Савчук приехала следственно-оперативная группа, в которую входили старшая участковая Наталья Башкатова, ее коллега Елена Сеина и водитель-полицейский Руберт Таибов.
Полицейские проводили Савчук до квартиры, после чего грузчики смогли вынести ее вещи. Затем, уже на улице, сотрудники полиции стали свидетелями конфликта девушки с Бочковым, который кричал и матерился: Савчук требовала, чтобы мужчина забрал свои вещи из квартиры. Девушка пряталась за спинами полицейских; по словам очевидцев, ни участковая, ни ее коллеги ничего не делали, чтобы защитить ее, хотя Бочков вел себя агрессивно. Савчук настояла, чтобы у нее приняли заявление об угрозе убийством; заодно полицейские взяли с девушки расписку в том, что конфликт исчерпан, и уехали, оставив ее в квартире с Бочковым и слесарем, менявшим замки. Через несколько минут после их отъезда Бочков избил бывшую возлюбленную, когда она садилась в машину, чтобы уехать.
По данным следствия, Башкатова не пресекла мелкое хулиганство нецензурно выражавшегося Бочкова и поддержала его намерение «уничтожить имущество» в квартире Савчук, сказав: «Ломайте, ломайте, идите». Следователи считают, что Башкатова знала о предыдущих трех судимостях мужчины — за хулиганство с применением оружия, за изнасилование с особой жестокостью и за хранение или приобретение наркотиков.
«Она, не желая выяснять причины противоправного поведения Бочкова А.А. и стремясь побыстрее покинуть место конфликта, открыто выразила свое желание словами: «Дайте нам уехать»», — сказано в постановлении о привлечении Башкатовой в качестве обвиняемой.
«Позиция следствия какая — что Башкатова как непосредственный руководитель на тот момент этой группы не приняла решение, которое могло предотвратить наступление тяжких последствий. Ей нужно было забрать их в отдел, там брать с нее, с него объяснения, а дальше принимаем процессуальное решение. Она этих мер не предприняла», — объясняет адвокат Сергей Локтев, по инициативе правозащитной организации «Зона права» представляющий интересы отца убитой.
Адвокат добавляет, что Башкатова не исполнила должностную инструкцию, которая в том числе предписывает «устранять угрозы безопасности граждан» и позволяет доставить человека в отдел, если нет другого способа избежать угрозы жизни и здоровью.
Сама бывшая участковая не признает вины. Она отрицает, что была руководителем следственно-оперативной группы, несмотря на показания коллег, и настаивает, что не слышала угроз и мата от Андрея Бочкова. При этом водитель-полицейский и грузчики подтвердили, что тот нецензурно ругался и оскорблял Савчук.
На допросе участковая утверждала, что заявительница «провоцировала его (Бочкова — МЗ) на конфликт тем, что кричала на него, не соглашалась с его разумными доводами, при всем при этом проявляла недовольство тем, что он обещал поломать (повредить), изготовленное и отремонтированное его руками имущество».
Полицейские уехали после того, как Башкатова приняла от Савчук заявление и взяла объяснения о том, что конфликт улажен. По мнению участковой, тем самым она добросовестно выполнила свои должностные обязанности.
«Считаю, что уголовное дело в отношении меня возбуждено незаконно, необоснованно, в угоду искаженно сложившему общественному мнению под влиянием СМИ», — сказала Башкатова на допросе.
По мнению адвоката Локтева, без аудиозаписи дело о халатности вряд ли бы расследовали так быстро. «Эта аудиозапись не сразу в материалах возникла. Когда вещи погибшей отдали отцу, спустя какое-то время начали эти аудиозаписи прослушивать. Услышали эту запись с Башкатовой и передали следователю, — говорит Локтев. — Расследование достаточно быстро пошло. Естественно, это связано с общественным резонансом. Неизвестно, как оно пошло, если бы эта запись не попала в СМИ. Я думаю, не так быстро».
Адвокат подчеркивает, что свидетели — грузчики и слесарь — беспокоились за безопасность Савчук, поскольку поведение Бочкова было истеричным и неадекватным. Грузчики, вывозившие вещи Савчук, даже предлагали ей поехать с ними, но девушка была уверена, что поедет с полицейскими в отдел, чтобы написать заявление, и отказалась от предложения.
Один из грузчиков — Павел Крымов — вспомнил, что, приехав к дому Савчук, сотрудницы полиции возмущались, что их вызвали: «Они считали, что не было повода вызывать полицию». Коллега Савчук, которая встречала с ней полицейских, вспоминала, что Башкатова вела себя «довольно грубо».
Свидетели конфликта отмечали, что сотрудники полиции ничего не предпринимали, хотя Бочков открыто проявлял агрессию. «Они все стояли и ничего не делали, — рассказывал на допросе Алексей Гербец, также занимавшийся в тот день погрузкой мебели. — Кто-то даже сказал, что Бочков вполне адекватный, только немного взволнован, что понять его можно».
Грузчики запомнили, что Бочков наклонился к Савчук и что-то прошептал, после чего она сказала об угрозе убийством. Однако полицейские и после этого не вмешались в ссору.
В материалах дела есть расшифровка записи этого разговора.
Башкатова: Они потом еще 38 раз помирятся, а мы в дураках будем. <…>
Савчук: Слышали? Сказал: завалю тебя. Вот только что, он прошептал я за [нрзб]…
Бочков: Ты что, гонишь, что ли?
Савчук: Слышали, слышали? Он угрожает: я завалю тебя сейчас.
Бочков: Ты что, сумасшедшая?.
Савчук уговаривает полицейских принять ее заявление об угрозе убийством.
Башкатова: [Нрзб] первый раз? Да вы вот здесь сидите, вы, ***** [блин], полтора года жили, а теперь вы [ментов] вызываете для того, чтобы свои вопросы порешать? <…>
Бочков: Да не было такого. Я не говорил.
Башкатова: Выйдите на хер отсюда.
Бочков: Послушай, плитку забираю? Это убираю. Все ломаю, все, что я сделал. Договорились?
Башкатова: Все ломай.
Савчук: Только попробуй все ломай. <…>
Бочков: Я ломаю это или нет? Скажи, что я это сломаю.
Савчук: Выходи отсюда.
Башкатова: Ломайте, ломайте, идите.
«Есть показания подруги, грузчиков, которые говорят, что там очевидно было, что нельзя ее с ним оставлять. Это видели даже водители [и грузчики], вообще посторонние люди, — рассказывает Локтев. — Как она (Башкатова — МЗ) как сотрудник полиции не видела, если это видели посторонние граждане, гражданские лица? Те, кто видел ситуацию со стороны, говорят, что нужно было их просто отвезти в отделение и развести по сторонам. Это могло исчерпать конфликт, по крайней мере, на какое-то время».
Сейчас Башкатова находится под подпиской о невыезде. 27 июля следствие по ее делу было завершено.
Обращение в полицию 17 ноября было не первым для Савчук. В ночь на 5 ноября она трижды вызывала полицию. В первом случае девушка рассказала, что Бочков ее избил, во втором — попросила привлечь его к административной ответственности за ругань матом в подъезде; в третий раз она говорила, что мужчина угрожает выкинуть ее с седьмого этажа, и это происходит уже не впервые. При этом, когда у Савчук брали объяснения, она не стала говорить о побоях. Только 9 ноября на Бочкова составили протокол по части 1 статьи 20.1 КоАП (мелкое хулиганство) — за нецензурную брань на лестничной клетке.
Яна Савчук. Фото: личная страница ВКонтакте
Отказные постановления и массовые убийства
4 августа в суде Нижнего Новгорода начнутся предварительные слушания по делу о халатности (часть 3 статьи 293 УК) в отношении участковых Дмитрия Обливина и Владимира Филимонова, к которым не менее шести раз обращалась с заявлениями Юлия Зайцева — супруга Олега Белова, который летом 2015 года убил ее и их шестерых детей.
На следующий день после массового убийства, 5 августа 2015 года, Следственный комитет возбудил уголовное дело в отношении начальника отдела полиции № 5 Александра Вольчака, его заместителя Вячеслава Никитина, начальника подразделения Виктора Миллера и участковых Обливина и Филимонова. С октября 2014 года по июль 2015 года Зайцева сообщала, что муж избивал ее и детей, угрожая им убийством и расчленением.
«Доводы заявительницы в течение нескольких месяцев оставались без надлежащей проверки, а участковыми уполномоченными с согласия их руководителей выносились постановления об отказе в возбуждении уголовного дела», — отмечали в СК
По словам на тот момент пресс-секретаря СК Владимира Маркина, участковые никак не реагировали на заявления Зайцевой и не сообщали в СК или прокуратуру об угрозах.
После ареста коллег девять участковых из Нижнего Новгорода подали рапорты об увольнении. «Я общался с участковыми и из других районов города, и у многих есть сомнения — стоит ли продолжать дальше работу в правоохранительных органах. Причем такое мнение высказывали как полицейские с большим стажем, так и совсем молодые ребята, выпускники юридической академии МВД», — рассказал тогда председатель общественного совета при ГУВД Нижнего Новгорода Вадим Гребенщиков. После беседы с начальством восемь из девяти участковых забрали рапорты об увольнении.
Сейчас суда ожидают только двое участковых, дела в отношении их начальников прекратили по реабилитирующим основаниям, сообщили «Медиазоне» в управлении МВД по Нижегородской области. Двое из пяти фигурировавших в деле сотрудников полиции продолжают службу. Трое — уволены по выслуге лет. При этом в МВД не назвали имен оставшихся на службе сотрудников, уточнив лишь, что один из них ждет суда по делу о халатности.
В июне 2012 года в Башкирии уголовное дело о халатности полицейских (часть 3 статьи 293 УК) возбудили после того, как местный житель Владимир Беляев убил свою жену Татьяну Шувалову и троих детей в возрасте от двух до четырех лет. Примерно за полгода до этого Шувалова подала в полицию Уфы заявление, сообщив, что Беляев нанес ей ножевые ранения и угрожал убийством. Полицейские отказались возбуждать уголовное дело. «В общей сложности, сотрудники полиции волокитили рассмотрение заявления Шуваловой более пяти месяцев без принятия законного решения и мер уголовно-процессуального характера в отношении Беляева», — отмечала прокуратура.
Судья приговорил следователя МВД Рината Андрянова и оперативника уголовного розыска Роберта Мухамедьярова к одному году лишения свободы условно каждого, а Андрянова вдобавок — еще и к штрафу в 100 тысяч рублей. Обоим обвинение было переквалифицировано с халатности на злоупотребление полномочиями (часть 3 статьи 285 УК); Андрянов также признан виновным в служебном подлоге (часть 2 статьи 292 УК).
В январе 2014 года в городе Кириллов Вологодской области местный житель поджег квартиру своей бывшей девушки. В итоге погибли четыре человека: девушка с полуторогодовалой дочкой и их соседи. За несколько дней до происшествия потерпевшая обращалась к участковому и жаловалась, что бывший возлюбленный угрожает ей убийством, однако полицейский ничего не предпринял. Суд признал участкового виновным в халатности (часть 3 статьи 293 УК), приговорил его к трем годам условно и амнистировал.
«Все сделали бы так же»
Адвокат Мари Давтян, специализирующаяся на делах о домашнем насилии, объясняет, что обычно заявления о подобных преступлениях поступают участковому, который обязан в течение 10 дней провести проверку, а затем либо вынести постановление об отказе в возбуждении дела, либо передать материалы дознавателю или следователю для решения о возбуждении дела.
«Когда побои были частным обвинением, участковый мог либо отказать, либо передать мировому судье, но это равносильно отказу, потому что мировые судьи просто возвращали материалы и говорили, что нет прямого заявления лица к мировому судье, — говорит Давтян. — Из-за того, что их (участковых — МЗ) работа по этим заявлениям была совершенно неэффективна, они перестали просто ее делать. Где-то можно было усмотреть факт угрозы убийством или истязания. Но они просто перестали их качественно проверять. Тут халатность действительно может быть».
Материалы по таким делам часто не хотят принимать и дознаватели. «Дознание всеми силами пытается от этих материалов отбрехаться, и участковым приходится выносить постановление об отказе в возбуждении уголовного дела», — говорит Давтян.
Социолог Екатерина Ходжаева, сотрудничающая с Институтом проблем правоприменения, уверена, что реакция подавших заявления об увольнении нижегородских участковых на арест их коллег была логичной. «Вам начальство говорит: вот так делай, вот так правильно. А потом за то, что ты точно так делал, ты становишься фигурантом уголовного дела. В этой ситуации они просто не захотели так работать. Они, видимо, ожидали, что руководство будет их защищать, — объясняет Ходжаева. — Никто не сказал, что это системная проблема и все мы в этом случае сделали бы так же — это признание надо было донести до людей».
Председатель Координационного совета Московского профсоюза полиции Михаил Пашкин возлагает ответственность за сложившуюся ситуацию на прокуратуру. По его словам, именно эта инстанция дает санкции на возбуждение дел о домашнем насилии и угрозах, поскольку велик риск, что конфликтующие стороны примирятся, а дело придется прекращать. «Участковый рад возбудить, это ему показатель идет, но прокурор не дает, а все сваливают на участкового на бедного, а виновата во всем прокуратура», — уверен Пашкин.
Адвокат Давтян и Ходжаева в один голос говорят о загруженности участковых в частности и сотрудников полиции вообще. «Участковый уполномоченный полиции — это такая должность, которая сверхперегружена. Каждый свой шаг он сопровождает рапортом», — отмечает социолог. Она полагает, что при существующей в МВД системе мотивации и стимулов на первом месте у участкового всегда будут не просьбы и заявления граждан, а распоряжения руководства: «Потому что именно начальство их оценивает, а не население; их зарплата напрямую зависит от того, как их работу оценивает начальство».
Как рассказывает Мари Давтян, изобретательные участковые порой разрабатывают собственные методы работы с жертвами домашнего насилия: «Добросовестные участковые, которые пытаются что-то сделать, говорят: «Выбегайте в подъезд, пусть он в подъезде орет, я тогда приеду, заберу его за хулиганку. Потому что дома я не могу это сделать, а подъезд — общественное место». Если они не могут возбуждать никакие дела, то они хотя бы так будут [решать проблему] в экстренных ситуациях».
Ходжаева добавляет, что иногда участковые подсказывают жертве домашнего насилия, как нужно собрать и оформить материал, чтобы делу дали ход; в некоторых случаях они советуют сфальсифицировать материалы в интересах жертвы.
Кроме того, социолог обращает внимание, что участковых не готовят к работе с семейными конфликтами, поэтому часто полицейские просто не могут оценить серьезность угроз: «Я ни разу не встречала, чтобы кто-то хоть раз им рассказывал про психологию семейных отношений. Кто-то из участковых, благодаря своим личностным характеристикам, сам к этому приходит, научается каким-то уловкам, хитростям психологическим. Но их не готовят разруливать бытовые конфликты, они не умеют понимать, насколько серьезная вообще угроза».
Остановить конвейер отказных постановлений по случаям домашнего насилия можно, если законодательно исключить возможности примирения сторон, считает председатель КС профсоюза полиции Пашкин: «То есть по факту: избил, заявление подала, сразу возбуждается дело — все, тут обратного хода нет».
Адвокат Давтян замечает, что когда побои в отношении близких лиц были преступлением публичного обвинения, участковые охотнее проводили проверки, поскольку решение о возбуждении дела принимали сами полицейские. Теперь же, когда побои в семье перевели в разряд административных правонарушений, участковым приходится собирать больше документов, но это не влияет на показатели их работы. «То есть раньше они раскрыли 116-ю (побои — МЗ) — у них раскрываемость, преступность, реагирование на заявление о преступлении. У них есть показатели качества работы. А сейчас у них ничего нет: ни показателей, ни премий, потому что это административка. И зачем им мучиться, если это ни на что не влияет?».