Омские лагеря среди арестантов уже давно имеют «славу» пыточных. Репутация омских колоний и изоляторов даже хуже таких известных своими издевательствами мест, как Мордовия, Карелия и Владимир. Свидетельства бывших и нынешних заключенных не оставляют сомнений в том, что в омской системе ФСИН поощряется и даже культивируется девиантная жестокость.
ИК-7, Омск
«И стали ложкой засовывать мне эту кашу в задний проход»
Руслан Сулейманов, бывший заключенный ИК-7 (особого режима), г. Омск, освободился 28 апреля 2018 г.
«Это было в СИЗО № 1 Омска в понедельник 10 марта 2016 года, в тот день, когда меня привезли в это СИЗО. Нас, прибывших по этапу, было 17 человек. Всех забили в маленькую камеру, стояли, как селедки в стакане. Выводили по одному в матрасовку, там было много сотрудников, на кровати стояла тарелка с гречневой кашей и ложка. И сотрудники говорили: «Ложку поел и проходи». Это преподносилось как обряд принятия новичка для отбытия наказания. Всех заставляли съесть по ложке каши. Ложка была одна на всех. Но нам нельзя прикасаться к этой посуде, нельзя кушать с нее. Это посуда обиженных. Я когда ехал, уже знал, что в этой тюрьме кушать нельзя. Что там посуда грязная, келешованная [общая с обиженными]. Нас хотели таким образом унизить. Я отказался есть этой ложкой. Остальные поели, их не трогали. Там на полу лежал раскатанный матрас и подушка обоссанная. Они мне сказали: «Мы сейчас будем тебя в мочу втыкать». Я говорю: «Втыкайте». Они меня начали макать, втыкать. А я запах не чувствую из-за травмы головы.
Сотрудников СИЗО было человек шесть-семь. Они мне ноги растянули на матрасе, со всех сторон держат, стянули с меня штаны, трусы и стали ложкой засовывать мне эту кашу в задний проход.
Как долго это продолжалось, не скажу. Когда с такими моментами сталкиваешься, о времени не думаешь. Потом еще начальник, полковник, пришел. Я говорю: «Это чего такое?» И он мне говорит: «Да нет, мои сотрудники такое не могут делать — и смеется».
У меня лезвие было спрятано, я знал, куда ехал, Омск — это жестокое место. Я достал лезвие и начал себе живот, шею резать. Они сразу набежали и начали меня крутить, бить. А дальше «дезинфекцию» сделали мне. Один из сотрудников, узкоглазый такой, на казаха похож, расстегнул ширинку и нассал мне на раны на животе и шеи. Сказал: «Это дезинфекция тебе». А у меня уже и живот, и шея в крови были.
Меня с ранами на животе и шеи в больницу не отвезли. Просто в камеру бросили. На следующий день раны зеленкой обмазали и все. После этого я четыре дня сидел на сухой голодовке, и меня оттуда уже в зону увезли.
Человека, кто заталкивал в меня гречку, я очень хорошо запомнил, я его лицо никогда не забуду. Звание у него было майор или капитан. Он оперативник с этого же централа. Он высокий, худой, на лицо бритый, светлый. И человека, кто мочился на меня, порезанного, если увижу, узнаю.
Когда я приехал в колонию, я на сотрудников изолятора написал заявление, отдал оперативнику. И потом мне пришло постановление из 10-го отдела полиции Омска, что оказывается я порезался, потому что не хотел отбывать срок в Омске, потому что это далеко от дома. И никакого насилия со стороны сотрудников СИЗО-1 не было (в 2015 г. СИЗО-1 г. Омска по итогам подведения смотра-конкурса «Лучший следственный изолятор (тюрьма) УИС был признан одним из лучших в стране. — Е. М.)»
Ик-7, Омск. Музейная комната
«Кукарекай или изнасилую»
Руслан Сулейманов, бывший заключенный ИК-7 (особого режима), г. Омск, освободился 28 апреля 2018 г.
«Когда меня привезли в ИК-7 (Омск), — сразу обыск, завели в кабинет в одних трусах. Положили на матрас, сняли с меня трусы, взяли руки, скрутили сзади и стали ломать вперед, я вообще думал что без рук останусь. Ноги растянули. Ток к ногам присоединяли. Один сотрудник впереди меня стоял и я видел, как он в ширинке у себя лазает, потом он ко мне сзади подошел, сел мне сзади на колени и говорит: «Кукарекай или изнасилую».
На территории ИК-7 есть СИ-3, его закрыли. (Следственный изолятор СИ-3 Омска на 300 мест был открыт в 2005 году. Использовался как пересыльный изолятор. Закрыт в 2013 г. Последним начальником СИ-3 был Владимир Клочек, которого затем перевели на повышение в Москву начальником СИЗО-1 «Матросская Тишина». — Е. М.). Но СИ-3 все равно используют. Туда вывозят зэков ломать. В 2016 году, например, туда привезли группу со строго режима. Они часами стояли в голом виде на полусогнутых ногах, и когда некоторые не выдерживали, падали, то сотрудники говорили им втыкать палец в задний проход впереди стоящему, чтобы таким образом друг друга поддерживать».
Комментарий Салама Мусаева, адвоката, г. Омск:
«Это было лет 7–8 назад, в СИ-3 одному заключенному ножку от стула засунули в задний проход, было несколько случаев, когда в задний проход вставляли шланг и подключали его к крану с водой, включали сильный напор воды, и несколько человек погибли от разрыва органов. В СИ-3 над многими издевались. Было много жалоб, и они закрыли этот изолятор. СИ-3 как название ликвидировано, начальство и руководство все убрали, нет этого СИ-3. Но по старинке это место так и называют — СИ-3.
А теперь это ЕПКТ (единое помещение камерного типа) ИК-7. ИК-7 — это единственная колония, на территории которой (а в Омской области 12 зон) есть ЕПКТ. Со всех зон свозят туда людей, в одиночку сажают и что хотят над ними делают. И пакет на голову одевают, и блевотой дышать заставляют, и ток подсоединяют, и подвешивают на наручниках, и не дают садиться двое-трое суток, и пальцы ломают, и вплоть, извините за выражение, до опускания.
Вот такие факты есть и сегодня. У меня есть такие пострадавшие подзащитные. И куда мы ни обращались, приходит один ответ: «Все нормально».
Малхо Бисултанов, бывший заключенный ИК-7, г. Омск
«12 февраля 2015 г. меня привезли в ИК-7 в ЕПКТ. Я стоял в клетке в трусах и обуви. Дежурный капитан, которого звали Анатольевич, снимал меня на фиксатор и попросил снять трусы. Я попросил разрешения обернуться полотенцем или нательным бельем, так как я человек верующий и полностью раздеться не могу. Анатольевич спросил: «Ты отказываешься снять трусы?» Я ответил: «Да». Закончив снимать меня на фиксатор, Анатольевич удалился. На меня набросились три человека, завернули руки, надели на голову мешок и поволокли меня в кабинет напротив туалета, надели наручники на руки, связали ноги. На голову сверх мешка надели шапку-ушанку и обмотали скотчем и еще скотчем обмотали шею. Затем надели на безымянные пальцы обеих ног провода, облили тело водой и прицепили провод на гениталии и били меня током. Когда я терял сознание, они снова обливали водой и били по скулам.
Когда били током, у меня на груди сидел здоровый [крупный] человек. Он садился спиной к моему лицу и придерживал мои колени, когда от удара током я сгибался. Второй держал голову, а третий бил током. Не могу сказать, сколько это длилось по времени, так как я периодически терял сознание. Когда я орал и плакал, человек, который держал голову, своей рукой то закрывал мне рот, то открывал.
Затем зажали мне нос, чтобы я мог дышать только через рот и через двойные наволочки поили меня водой. Когда я начинал рыгать, человек, который держал голову, поворачивал меня вправо и влево. Потом один провод с пальца ноги сняли и одели на головку члена, облили правую сторону живота, бросили туда провод, снова били током. Я потерял сознание. Когда я очнулся, поволокли в какой-то кабинет. В углу кабинета стояла клетка. Завели в клетку и пристегнули к клетке: одной рукой вверх, другой рукой на уровне середины клетки, так, чтобы я не смог садиться. Через каждый час приходили и меняли руки: верхнюю вниз пристегивали, а нижнюю наверх. Говорили мне, чтобы я работал руками, чтобы они не отекли. Но руками я двигать не мог, я их практически не чувствовал и тогда они били мне по рукам, материли, обзывали, ключом крутили между ягодицами, и это продолжалось до обеда следующего дня. Я был абсолютно голым, на голове у меня были надеты две наволочки с блевотиной, в которые я рыгал во время пыток.
13 февраля 2015 г. после обеда меня вытащили из клетки, куда-то завели, бросили на пол, на полу было мягко — застелено матрасами.
Затем сняли наручники и одели спереди, между руками и ногами просунули палку, подняли меня и подвесили, начали мазать какой-то жидкостью анус. Затем что-то закапали в нос, я потерял сознание. Очнулся я в клетке. Снова голый. На голове были наволочки и сверху шапка. Когда я просился в туалет, отвечали: «Ходи под себя». Через пару часов подошел человек с бумагой и сказал: «Подпиши постановление». Я ответил: «Без своего адвоката подписывать ничего не буду», он молча развернулся и ушел. Через некоторое время зашел «Анатольевич». Я стоял наклонившись тазом на решетку и шапку приложил между решеткой и голым тазом. «Анатольевич» попросил отдать ему шапку и несколько мгновений молча стоял и смотрел на меня, потом сказал: «А ты красивый!»
Потом поволокли в комнату и опять пытали током, душили, через наволочку поили водой, пока не обрыгался, крутили соски на груди и выдергивали волосы на груди. Затем облили водой ноги и били по ступням ног так, что ноги на второй день опухли и стали как колонны, а стопы полукруглыми и черными с синевой. Было очень больно, я стоять не мог, у меня болели все органы и части тела. Потом сняли мешок и показали член, сказали, что они все снимают на камеру, и если я не буду выполнять их требования пока отбываю срок, то они выложат запись на ютуб. Обратно надели мешок на голову, поверх мешка ко рту что-то приставили и притерли.
Второй и третий день, когда меня били током, я спрашивал: «За что вы меня мучаете, что вы хотите?» Они отвечали: «Пососи у нас, и мы отстанем». Когда я отвечал: «Сосите сами у себя», хохотали и еще сильнее били током.
«Корпус-90
Руслан Сулейманов, бывший заключенный ИК-7 (особого режима), г. Омск, освободился 28 апреля 2018 г.
«Это было в ЕПКТ 6 июня 2017 г. где-то без пятнадцати пять. Я очень хорошо это помню. Меня завели в кабинет и говорят: «А чего у тебя там с корпусом? Давай «корпус-90»!» (то есть согнуться под 90 градусов. — Е. М.)».
Комментарий члена СПЧ Андрея Бабушкина:
«С точки зрения закона заставлять заключенных ходить под 90 градусов — это называется словом «пытка», и является безусловным основанием для возбуждения уголовного дела по статье 286 часть 3 — превышение служебных полномочий, сопряженное с применением насилия.
Когда СПЧ три года назад посещал «Черный дельфин», где содержатся пожизненные, я им про эти вещи сказал. И местное руководство оренбургского УФСИНа поклялось, что они больше не будут этого делать. Этого нельзя требовать ни на одном режиме. Это издевательство. Нигде не имеют права делать. Это требование незаконное, оно нигде не прописано. Как только кто-то это пропишет и поставит свою подпись под этой нормой, я думаю, что он сядет сам за такие вещи».
Руслан Сулейманов: «Я по состоянию здоровья являюсь инвалидом, мне нельзя ходить «корпус-90». Я ходил, смотря вниз, но особо не загинаясь. У меня сонная артерия из паха пересажена в шею, мне нельзя нагинаться, она тянет, у меня судорога. Еще я от эпилепсии таблетки принимаю. А они меня просто начали избивать. Когда начальник ЕПКТ Махмадбеков Шодибек Хаджибекович (сейчас там уже другой начальник ЕПКТ) бил меня по лицу, у него рука была почти открытая. Я ему повторял: «Не надо бить открытой рукой». Он же сам тоже мусульманин и знает, по мусульманским законам, ладошкой бить — это позор. У нас за это убивают людей. Достойно кулаком бить, потому что я-то мужчиной себя считаю. А он мне: «Ты чего мне будешь указывать…»
И после этого Махмадбеков бросил меня на матрас, и началось: пакет одели на голову, руки скрутили. Кто руки держал, я не видел, ноги мне держал Артем Анатольевич Халов. Там же был Тиде Иван Иосифович — он сейчас начальник ЕПКТ. Но он ничего не делал, он просто стоял. Махмадбеков орет как бешеный: «Принесите сюда все, принесите пакеты сюда, подушки, токовое устройство…» На ягодицы мне поставили подушку. Они знают, что когда пытают, бывает что сердце останавливается, мышцы расслабляются и человек обсирается, ссытся. И они начали меня пакетом душить, коленями в живот, дыхалку мне глушить…
А потом подвели Виктора Васильевича Киселева, дневального. Он осужденный, обиженный. И начальник ЕПКТ говорит ему: «Ну вытащи свой [член]». Киселев упал на колени где-то в сантиметрах сорока от моего лица и при мне вытащил свой [член]. Его движения были автоматические: он как с воздуха прыгнул на свои колени и все достал…
Он [Киселев] стоит на коленях, начальник ЕПКТ мне голову поднимает и говорит (я-то на матрасе лежу): «Или будешь сосать, или будешь делать то, что тебе говорят». Я говорю: «Хорошо, я буду ходить «корпус-90». Он меня отпустил, и я ему сказал: «Хорошо, раз такое, мы увидимся с вами у начальника». Обычно они это все делают в масках, такие брезентовые маски, как бывают у пожарников. А тут они это сделали без масок. И обычно они щелчками дают друг другу указания, чтобы по голосу их потом не узнали. А в тот день в открытую у них получилось. Из-за этого, насколько я понял, он даже испугался. Я по его лицу сразу понял. Он говорит: «Ну напиши заявление, мы отнесем». Я говорю: «А для этого у меня есть свои адвокаты, которые приедут, я им дам, и они отнесут прямо к начальнику».
Вскорости ко мне пришла адвокат. Я ей в открытой форме ничего не говорил, потому что там все записывается в комнате встреч, но я ей просто сказал: «У меня перед лицом махать — это задета моя честь, это задета честь моего отца. За это будут отвечать. Если по этим законам мы ничего не сможем сделать, у нас есть свои обычаи. А потом пусть в тюрьму сажают, хоть вообще в землю закапывают, какая мне разница». И она это все вынесла к начальнику, они испугались. Этого начальника ЕПКТ сняли. Он сейчас там же в ОБ (отдел безопасности) работает, обыскными мероприятиями занимается».
«Зэки там как зомби»
Ваха Магомедхаджаев, бывший заключенный ИК-7, г. Омск, освободился 12 января 2018 г.
«В ИК-7 я был 11 лет. Я там был в ЕПКТ восемь месяцев. Мне хотели срок добавить. Меня там пытало местное ФСБ, и начальник ЕПКТ с ними был, опера.
Пытки страшные. Тебя раздевают, к тебе подводят человека и говорят: «Сейчас он будет тебя насиловать, если не подпишешь. Сейчас дубинку тебе затолкаем».
Там еще клетка стоит в коридоре. Когда человека привозят, его ставят в эту клетку до обыска. И что они делают: полностью тебя раздевают, голым туда вешают, лишь чуть пальцами можно прикасаться к полу, на голову мешок одевают. Висишь, пока руки не посинеют, требуют признаться. Меня вешали и вниз головой. На второй-третий день прокурор приходил и говорил: «Че у тебя с глазами? Почему красные?». Я говорю: «Че может быть с глазами? Пытают здесь». А начальник колонии стоит и говорит: «Да у него давление поднялось, поэтому у него глаза красные. Мы ему таблетку дали, врача вызвали, сейчас он нормально». Прокурор улыбнулся и ушел. Местные прокуроры все знают, что там творится.
Зэки в этой зоне как зомби. В карантине заставляют прыжки делать как будто бабочек ловишь, ходить как гусеница, иглы под ногти загоняют… Очень страшно, когда на спину ложат, руки-ноги связывают, два-три человека на тебя на живот сядут, голову держат, нос прищепкой закрывают, чтобы нос не дышал, потом с бутылки тебе воду льют в рот. Это до того страшная пытка! Когда они воду льют, то глотка как будто разрывается, до того больно.
В это место [ЕПКТ ИК-7] специально вывозят, зэкам достаточно сказать, что туда повезут, он сделал, не сделал, признается, только чтобы туда не ехать.
Не дают молиться. Говорят, один раз в день молитесь, хватит. Я за всю дорогу за молитву очень много пострадал. Они какого-то своего мулу завели, татарина и он говорит:
Человек боится жаловаться, ему там сидеть, а комиссия приедет и уедет, а тебе придется здесь оставаться. Если пожалуешься, они потом тебе говорят: «Мы тебя сейчас в гарем загоним, в обиженку и всю дорогу тебя будем бить». Поэтому человек там все терпит. Если на работу опоздал, какой-то косяк, на второй, третий этаж поднимают, в оперативный отдел и там киянкой [большой молоток] деревянной в растяжку вставляют. И киянкой по спине, по ягодицам бьют, перчатки боксерские надевают и лупят тебя по голове.
Оперотдел в ИК-7, Омск
Фельдшер никакие побои не регистрирует. Если что болит, она говорит: «Выпей Цитрамон». Если другую таблетку спросишь, она пойдет жаловаться: «Он меня оскорбил, зубы показывал». И зэка бьют, чтоб больше не обратился к ним за медпомощью.
Когда кто-то приезжает, они все красиво сделают, а на самом деле, что творится внутри, — это страшно».
ИЗ ПИСЬМА ПАВЛА ФРОЛОВА, ЗАКЛЮЧЕННОГО ИК-7, Г. ОМСК
«Нужна огласка! Этому нужно положить конец!»
Письмо Павла Фролова. Фрагмент
«Болит у меня рука, все болит в связи с моими истязаниями. Ведь меня подвешивали, я сутки висел. Негодяи! На ЛПУ ОБ-11 [областная больница УФСИН РФ по Омской области] я два раза встречался с прокурором, все рассказал ему. Попросил, чтобы установили камеры в медицинском кабинете и в кабинете приема осужденных. Везде есть, а в этих местах нет! Ведь сама неотвратимость того, что за ними наблюдают, заставляет вести себя прилично. <…> Уже почти два года как я сижу один, меня не покидает мысль — когда это все закончится?! Они меня замучили! Здесь нет закона, когда я о нем говорю, — меня пытают: подвешивают, ток и т.д., и т.п.
Павел Фролов, осужденный ИК-7
Из камеры требуют выходить в трусах. Спать не дают, стучат по двери кулаками, шумят, гремят, пугают, включают музыку. Говорят: «Приди в себя, ты приехал на семерку!» Не знаю, насколько меня еще хватит.
Понимаешь, об этом должно знать общество! Нужна огласка! Этому нужно положить конец!»
Руслан Сулейманов: «Я знаю, что раз в три месяца Фролова через ток пропускают: между пальцами на ногах, где икры. Он мне показывал, у него даже волосы расти там перестали.
Когда они из камер выводят, то в коридоре выключают свет, а потом опять включают, чтобы по камерам наблюдения ничего не было видно. За дверями просто мешок на голову одевают, ты ничего не видишь. И включают музыку очень громко. Там с обеих сторон камеры — колонки, и сверху включают от души эти колонки. Причем из разных колонок может доноситься разная музыка. Это сводит с ума. Эта музыка перебивает крики, но все равно слышно, как зэки орут: «Умоляю, помогите! Мама, помоги!» Когда приходишь в себя после того, как пакет снимают и током бьют, то такие крики издаешь, как будто лошадь режут.
Вот так с Фроловым было. Он в санчасти висел. В этих клетках видно, что сверху постоянно кто-то висит, потому что на железе даже краска отошла. В последний раз Фролов после пыток еще три дня там висел. Они его не кормили. Они когда подвешивают, заправляют штаны в носки. Они же в туалет не выводят, и если в туалет захочешь, чтобы прямо в штаны это все, чтобы ничего на пол не попадало».
Комментарий Веры Гончаровой, адвоката Павла Фролова:
«К сожалению, пытка, как должностное преступление в России, так и не криминализирована. Нет статистики ни по жалобам, ни по приговорам и уголовным делам в отношении лиц, допустивших жестокое обращение. Но можно с уверенностью говорить о том, что применение насилия со стороны должностных лиц, особенно в местах лишения свободы, — явление в России системное.
Каждый сотрудник системы исполнения наказаний, как и полицейский, знает о существовании 21 статьи Конституции — «Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию». Но при этом понимает, что на самом деле пытать можно, главное, чтобы не оставалось следов. И если для правоохранительных органов пытка — это мотив получения признательных показаний, то в местах лишения свободы мотивы могут быть разными: от индивидуальной склонности к садизму до выполнения задания по «искоренению криминальных традиций».
Танцы и собаки
Руслан Сулейманов, бывший заключенный ИК-7 (особого режима), г. Омск, освободился 28 апреля 2018 г.
«В карантине в сушилке голых заключенных заставляли трогать друг у друга половые органы и танцевать друг с другом медляк. Но это уже не сотрудники, это заставляют делать именно осужденные».
Комментарий Ирины Зайцевой, правозащитника, г. Омск:
«По поводу ИК-7 я писала много заявлений в прокуратуру, в СК, после этого возбудили уголовное дело (ч.1 ст. 286 УК РФ) за превышение должностных полномочий на сотрудника — инспектора отдела безопасности ИК-7 (Василия Трофимова. — Е. М.). И вот сейчас в Советском районном суде должен начаться процесс. Этот сотрудник принимал этапы и организовал спортсменов из числа заключенных, которые помогали в приемке этапа. Именно он сколотил банду. Они не только в ИК-7 такое делали, но еще и кочевали по всем зонам, для того чтобы прессовать осужденных.
После моих заявлений Следственный комитет установил в ИК-7 камеры, а УФСИН об этом не знал. И вот теперь есть документальное доказательство — видеопленка, как унижали осужденных, избивали их, как заставляли голыми в коридоре друг с другом танцевать вальс. Эта пленка должна быть в материалах уголовного дела в отношении этого сотрудника. И эта пленка была показана 2 апреля этого года в программе «Жесть» на омском канале «Антенна-7». Но потом они это видео со своего сайта удалили.
(Вера Гончарова — адвокат заключенного Павла Фролова, который сейчас находится в ИК-7, через страницу программы в «ВКонтакте» обратилась к ведущему программы «Жесть» Александру Твердовскому с просьбой предоставить ей для просмотра указанный видеоматериал. Твердовский ответил, что программа получила это видео от пресс-службы СК по Омской области. Но теперь это видео с сайта программы «самоудалилось по неизвестным причинам». — Е. М.)
Руслан Сулейманов: «Еще заключенных заставляли здороваться с собаками. Это в карантине. Был там сотрудник, сейчас его на вольное поселение перевели. Так он одевал ошейник на шею человеку и заставлял осужденного на карачках бегать, как собачка, и команды разные давал: фас — кусать осужденных, голос — лаять, бегом… Зовут этого сотрудника Вася Трофимов (по всей видимости, это тот самый Василий Трофимов, уголовное дело против которого сейчас передано на рассмотрение в Советский районный суд Омска. — Е. М.). Он безжалостный человек».
Наследники инквизитора
Руслан Сулейманов, бывший заключенный ИК-7 (особого режима), г. Омск, освободился 28 апреля 2018 г.
«Когда я приехал в областную больницу (ОБ-11) 25 января 2018 года, мне было сказано: «Раздевайтесь до трусов». Ну я разделся до трусов, и все разделись, кто там был. А там дверь прямо на улицу. Все заходят, открывают, там такой холод бешеный, перед лицом метра три видишь снег… И нам говорят: «Здесь все движения — «корпус-90». Что, поняли?» И все орут: «Так точно!». Я стою молчу. Ко мне сотрудник сзади подходит и в бок как дал мне с кулака и говорит: «Ты чего не орешь?» Я развернулся и говорю: «Я чего-то не могу понять, я куда приехал? Я в больницу приехал или куда?» Он меня схватил за плечо, тянет в туалет и говорит: «Мы тебя сейчас ***». Завели меня в туалет, открывают двери одной кабинки — мы тебе сейчас то сделаем, то сделаем… Я говорю: «Вы чего, тут так лечите, что ли?» Я потом узнал, кто это был этот сотрудник. Это был Крайс Сергей Сергеевич. Он был заместитель начальника по безопасности. Где-то через неделю моего нахождения в больнице этого Крайса Сергея Сергеевича перевели в другую зону. Я его очень хорошо запомнил. Кто ко мне как относился, я их данные узнавал и записывал. Потому что для них все безнаказанно… Если государство ничего не сделает, то передо мной они все равно ответят и перед моими братьями, что они себе позволяли.
Перед освобождением они потребовали от меня написать бумагу, что претензий нет. Я написал и сказал: «Эта бумага всего лишь бумага».
Когда где-то за границей какие-то беспределы, какие-то пытки были, Россия в первую очередь возмущалась. А у них под носом, в Омске, проводится инквизиция, и они молчат».
Комментарий Ирины Зайцевой:
«После освобождения к нам приходили ребята и рассказывали о тех издевательствах, избиениях, которые происходят в колонии. Мы это все записывали на видеокамеру. И когда мы в 2017 году понесли это видео начальнику УФСИН по Омской области Сергею Корючину, то он нам сказал: «Я эти мультики каждый день смотрю». Я говорю: «Хорошо…» И подала заявление на имя Бастрыкина на организованное преступное сообщество, состоящее из силовиков, которое крышуют, в том числе, и УФСИН. Я добиваюсь, чтобы Корючина сняли, потому что вся эта вакханалия происходит благодаря ему.
Портрет Сергея Корючина
Корючин занял эту должность после Папичева. Именно Папичев создал эту пыточную систему. Он открыл СИ-3, где убивали людей, где юбки заставляли надевать, губы красили заключенным, где голыми по коридорам водили, друг друга насиловать заставляли. Это он придумал так перевоспитывать заключенных.
(«Нам удалось добиться того, что ежедневно в шесть утра все наши подопечные выходят на зарядку. В любую погоду. Правда, на организацию всеобщей физкультразминки ушло четыре года. Но такого опыта пока нет ни в одном другом регионе», — хвастался Папичев в одном из интервью.
Будучи начальником УФСИН по Омской области, Николай Папичев написал несколько книг, в том числе: «Актуальные вопросы соблюдения прав жертв преступлений», «Актуальные проблемы защиты прав подозреваемых и осужденных», а также защитил кандидатскую диссертацию на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Тема его научной работы — «Защита прав человека и проблема метода правового регулирования».
«Формирование и утверждение прав человека как величайшей общечеловеческой ценности всегда оказывается связанным с наличием реальной возможности у индивида осуществлять их защиту», — писал Папичев в своей диссертации. В 2008 г. Омская служба УФСИН была признана лучшей в России. — Е. М.)
Источник