Гигантские откаты, «накачанное» мясо и «кидалово». Радио Свобода публикует рассказ человека, не понаслышке знакомого с тем, как компания так называемого «повара Путина» Евгения Пригожина пришла на московский рынок и постепенно вытеснила с него всех остальных игроков.
Фабрика «Конкорда» по выпуску охлажденных продуктов длительного срока хранения в Ленинградской области, 2011 год
После скандала с массовым отравлением детей в московских детских садах, куда поставлял питание комбинат «Конкорд», руководство фирмы Евгения Пригожина постаралось сгладить негативный эффект от случившегося и устроило экскурсию на свою фабрику детского питания для двух матерей из затронутых отравлениями учебных заведений. Пока получилось не очень: матери пострадавших детей считают эту акцию «показухой» и по-прежнему возлагают ответственность за случившееся не на стороннего поставщика, а на комбинат Пригожина. Вместе с этим разворачивается и история об отравлении курсантов Суворовского училища в Ульяновске – поставщиком питания для суворовцев также была одна из компаний группы «Конкорд».
В июле 2016 года РБК опубликовал расследование о том, как компания Пригожина через несколько лет после появления в российской столице фактически монополизировала ее рынок школьного и детсадовского питания: в государственных конкурсах формально участвовали несколько фирм, на самом деле связанных с одной и той же головной структурой – «Конкордом».
Радио Свобода поговорило с бывшим менеджером нескольких компаний, занимавшихся поставкой продуктов для московских комбинатов питания. Он работал в этой сфере как до прихода «Конкорда» в Москву, так и после монополизации рынка Пригожиным. Наш собеседник попросил сохранить его анонимность из соображений безопасности, однако Радио Свобода располагает документальными подтверждениями его профессиональной деятельности.
– Расскажите, где вы работали и чем занималась ваша компания?
– Я работал в нескольких фирмах, но они, в принципе, занимались одним и тем же: поставляли продукты в детские учреждения, больницы и немного – в армию. Продукты для детских учреждений мы поставляли комбинатам школьного питания. Они были распределены по районам Москвы и обслуживали школы и детские сады.
– Как был устроен этот рынок до прихода «Конкорда»?
– На рынке было несколько очень крупных игроков со своими продуктовыми базами. Они потихоньку становились из государственных частными, их выкупали, у них появлялись хозяева, немножко менялась структура, но по сути их работа оставалась прежней. Люди, которые работали на этих предприятиях, после приватизации, как правило, тоже оставались на своих местах, особенно на продуктовых базах: это было «хлебное» место, где все имели свои «пряники». Система была налажена, питание, в принципе, было качественным. Цены были достаточно высокими, но бюджет исправно платил деньги за детское питание, поэтому деньги были.
Система была налажена, питание, в принципе, было качественным
Я еще застал момент, когда этот рынок просто был поделен между несколькими комбинатами и никаких специальных конкурсов не было. Единственное, что было, – при Онищенко то можно было поставлять замороженное мясо, то нельзя, то такое молоко можно, то сякое нельзя, и так далее. Можно ГМО, нельзя ГМО… В общем, были свои нюансы. Запрещать или разрешать они могли что угодно, но на тот момент (не знаю, как сейчас) лаборатории Роспотребнадзора, в которые сдавались пробы на качество питания, например на ГМО, просто не могли определить, есть там ГМО, нет ли его и где его вообще искать. Поэтому просто писали, что «ГМО нет», и давали сертификат.
У меня было «мясное направление». Отечественного мяса как такового было очень мало. Свинину в детском питании не разрешали, а такого животноводства, чтобы накормить детей отечественной говядиной, не было. Хорошую качественную говядину везли из Бразилии, из Аргентины, из Парагвая, из Уругвая, но основной объем был из Бразилии. Потом Бразилию начали запрещать, потом, наоборот, начали запрещать Парагвай и Уругвай. В какой-то момент запретили замороженное мясо. А охлажденное мясо, естественно, из Бразилии не возили. Основная «охлажденка» была в Германии и в Литве, оттуда и стали возить. В принципе, оно было качественное. Единственное – были подмены частей. Например, задняя часть по ГОСТу должна идти в определенные виды питания: в суп, во вторые блюда. Но задняя часть была очень дорогая, поэтому вместо нее клали переднюю часть, лопатку, ляжку и так далее.
Иранская говядина, фото иранского государственного агентства IRNA. После введения Россией эмбарго на продукты питания из Европы и США значительная часть говядины, говорит собеседник Радио Свобода, стала завозиться в страну из Ирана
Комбинаты должны были взять для себя свой кусок. Вся система сидела на откатах. Грубо говоря: ставилось по накладным 20 тонн лопатки по цене задней части. В накладных писалось, что это задняя часть, а на самом деле шла лопатка. Разницу в цене между задней частью и лопаткой наличными везли потом на эти комбинаты. Был такой игрок на рынке, самый крупный, назывался он «Мосгорснабпродторг», он был основным и держал практически все школы. Нужно было возить деньги туда и «кормить» всех.
Я, как менеджер, «кормил» менеджеров, а директор наш – их директора. Какие там были суммы? Запредельные, один раз я возил такую пачку денег директору. Еще нужно было «кормить» тетушек на местах, в каждой базе. Было 12–14 баз, на каждую базу надо было посчитать в конце месяца их «прибыль» и отвезти им ее – тогда все было нормально. А если ты этого не делал, тебе твое мясо кидали обратно, вопили, что все не так, что тут жилки, а тут жир, а тут еще что-то.
Вся система сидела на откатах
Явного мухлежа с сырьем не было. В народе ходили слухи о том, что детей кормят мясом кенгуру или буйволятиной, но у нас такого точно не было. Хотя мяса катастрофически не хватало и взять его было негде. Можно было привезти из Уругвая хорошее мясо и выдать его за бразильское, потому что на тот момент уругвайское было запрещено, а бразильское нет. Это можно было, с ветеринарами, с наклейками, с переклейками. Но продавать кенгурятину – нет.
Просроченного сырья, у которого закончился срок реализации, тоже не могло быть. Сырья не хватало, оно просто не лежало столько, чтобы этот срок успел истечь. Такие истории были с армией: там мясо могло быть фантастически «накачано», потому что там цены были ниже плинтуса, и у кого-то некачественное сырье туда могло «пролезть», но это уже совсем другая история.
Возвращаясь к вашему вопросу и подытоживая: на рынке было несколько крупных игроков, которые все работали на откатах. Кэш возился пачками – начиная от хозяина структуры и заканчивая менеджерами, приемщиками и грузчиками на базах. Все кормились.
– Что изменилось с приходом «Конкорда»? Когда впервые начали говорить о том, что на рынок приходит новый игрок из Санкт-Петербурга?
– Году в 2009–2010-м пошли слухи, что в Питере появился такой игрок, что у него завод по последней немецкой технологии, который делает готовое, так называемое «бортовое» питание – все запаковано, все в контейнерах, зашибись какие сроки, зашибись какое качество и так далее. Ходили слухи, что за этим игроком стоят правительственные структуры. Кто хозяин – мы не знали, но то, что правительство дает им «зеленую улицу», было понятно. Потом стали говорить, что где-то и у нас под Подольском строят такой завод. Вскоре этого игрока с питерского рынка убрали: якобы потому, что там восстали родители (по версии РБК и «Коммерсанта», уход «Конкорда» с рынка школьного питания Санкт-Петербурга произошел по двум причинам: претензии директоров школ к качеству питания и уменьшение количества школ без собственных пищеблоков. – РС).
Владимир Путин и Евгений Пригожин на фабрике «Конкорда» в Ленинградской области, 20 сентября 2010 года
В Москве «Конкорд» (хотя тогда мы этого названия еще не знали) был очень агрессивным. Мы с ним работали, и было ощущение, что своих денег у них нет. Это было несколько фирм, я сейчас уже не помню точно, как они назывались, но мы очень быстро стали понимать, что это все «Конкорд».
Первый «кидок» с ними у меня был достаточно серьезный. Для того чтобы я мог возить литовское или немецкое мясо, мне нужно было «переодеть» его в российскую «рубашку». А для того чтобы «переодеть» в российскую «рубашку», грубо говоря, сто тонн мяса, я должен был где-то взять хотя бы тонн 20 российского сырья. Мы изощрялись как могли, взять 20 тонн российской говядины на каком-нибудь российском заводе было практически невозможно. Брали частями: 5 тонн в одном месте, 8 тонн в другом, и так далее. 5 тонн взяли в одной фирме под Питером. Приехала моя машина, отправили ее на «Конкорд», а «Конкорд» мне показал фигу. Выбивать деньги и донимать их – это не было задачей моего уровня, уровня менеджера. Знаю, что выбить их мы так и не смогли, а фирма, где мы брали сырье, к тому моменту уже разорилась (причем, кажется, как раз потому, что их тоже «Конкорд» «кинул»), так что вернуть мясо нам тоже не удалось.
– Как удавалось скрыть то, что вы называете «переодеванием»?
– Много способов. Например, если вы производите охлажденную говядину под своей маркой и к вам придет проверяющий, вы должны держать быка, и так далее. Была одна подмосковная ферма, которая производила индюшатину. На самом деле она просто перефасовывала импортную индейку. Начинали-то они нормально, с этой индюшачьей фермы, но спрос на товар был огромный, особенно когда индюшатина пошла в детское питание. Они начали возить импортную индюшатину и «переодевать» ее, а на ферме для проверяющих держали несколько десятков «показных» индюшек. Проверяющие проверяли и уезжали довольные, естественно, не с пустыми карманами.
– Давайте вернемся к «Конкорду». Как им удалось стать фактическими монополистами на московском рынке школьного и детсадовского питания?
– Очень скоро почти все основные игроки оказались под ними. Назывались они, как и прежде: «Комбинат дошкольного питания», «Московский школьник», «Школьник-Юз». Все они друг друга знали, друг с другом общались, подавали документы на конкурсы – кто-то что-то выигрывал, а они все собирались и договаривались между собой, кто что будет поставлять. Конечно, эта информация была бы полнее на уровне директоров, на своем уровне я знаю только в общих чертах.
Очень скоро почти все основные игроки оказались под ними
Вначале у «Конкорда» не было своих складов, не было своих баз, только потом они все эти базы и склады повыкупали. На тот момент они были ни с чем. Несколько раз по бумагам мы должны были везти сырье им, но на практике везли его сразу в школу – просто потому, что у «Конкорда» еще не было ни своих холодильников, ни своих машин, ничего. Они оборудовали школьные столовые микроволновками, убрали оттуда плиты, убрали поваров, поставили туда каких-то практически детей. Условие было одно: чтобы никто не работал до этого в структуре общепита, чтобы не умели так воровать, как умели их предшественники. Постепенно они стали возить готовые супы, готовое второе со своего комбината в Подольске. Но так как сразу, нахрапом они не могли взять всю Москву, сначала это был один район, потом другой и так далее. По идее, их структура несла благую миссию: не будет взяток, не будет откатов, не будет теток с сумками, которые крадут у детей еду. На практике мы видим, что качество детского питания в школах сейчас – это настоящий кошмар.
У них менеджеры фантастически обучены уходить от ответственности, врать, изворачиваться и «кидать»
Они действовали шантажом. Вы отгружаете им продукции на 10 миллионов. У вас по договору отсрочка платежа – 45 дней. Через 45 дней вам приходит 300 тысяч. Вы звоните и говорите: ребята, вы что, вы мне сегодня должны закрыть 800 тысяч, завтра еще 800 и так далее. Они говорят: «Хорошо, мы закроем, только ты начинай опять возить». Ты, как дурак, начинаешь опять возить, возишь, скажем, еще миллионов на 5, а получаешь в ответ 500 тысяч. Они говорят: «Ну, вот так, не смогли мы». У них менеджеры фантастически обучены уходить от ответственности, врать, изворачиваться и «кидать». Игроки посерьезнее, наверное, могли позволить себе давать им такие деньги. Были отсрочки и 70 дней, и 90. Потом тебе начинали платить, а ты начинал возить. Не знаю, кто это выдерживал. Основным игроком на момент прихода «Конкорда» был [Павел] Панфилов – это «Московский школьник», «Комбинат дошкольного питания», «Школьник-Юз». В 2015, кажется, году он просто был вынужден все это отдать Пригожину. У него была колоссальная империя, все было налажено, но он был вынужден все это продать и уехать, насколько мне известно (эти слова нашего собеседника совпадают с результатами расследования РБК, в котором в качестве даты перехода компаний «Московский школьник», «Школьник-ЮЗ» и «Комбинат дошкольного питания» от Павла Панфилова к Евгению Пригожину указано лето 2015 года. – РС).
Пригожин действовал как Остап Бендер. Вести бизнес на свои деньги? Фи. Надо взять деньги поставщиков, не платить им по 3 месяца, а на их миллионы что-то там себе сделать. Взять даже первые школы, которые он выиграл на конкурсах. Ему ведь нужно было повыкидывать все эти плиты, заново оборудовать кухни, уволить людей, найти новых. На все это были нужны оборотные средства, которых у него сначала не было. Нам звонили эти несчастные женщины из школьных столовых, их всех уволили, многие из них были предпенсионного возраста, они звонили нам и буквально рыдали.
– Сейчас у фирм, подобных той, где вы работали, есть какие-то альтернативы для сотрудничества, кроме «Конкорда»?
– Нет, сейчас абсолютно все игроки на этом рынке – «конкордовские». Все под ними работают, хотя старые комбинаты остались со своими названиями – там очень серьезная структура сертификации, все это сложно переделывать под новое юридическое лицо. Естественно, Пригожину было выгодно купить готовые компании и с их помощью работать.
– Вы сказали, что качество питания в детских садах и школах с приходом «Конкорда» и монополизацией им рынка стало «кошмарным». Почему?
Когда мясо в магазине стоило 200 рублей за килограмм, мы его возили в «Конкорд» по 400
– Пришли они вроде бы с благими намерениями, а вышло как всегда. Вроде бы хороший завод, хорошее оборудование, у них хорошие технологи, но человеческий фактор никто не отменял, как и полную безответственность и бесконтрольность. Я думаю, они просто не смогли переварить московскую систему. Ее надо было ломать, а как ломать, когда все равно все сидят на откатах, начиная с ветеринара и кончая грузчиками? Это очень большие деньги. Когда мясо в магазине стоило, условно говоря, 200 рублей за килограмм, мы его возили в «Конкорд» по 400. То есть от цены было еще 100 процентов отката. И государство платило за это. Кстати, у Панфилова, до того как он продал все «Конкорду», был отдел ценовой политики, маркетологи, они мониторили рынок и знали, по каким ценам можно действительно закупить сырье. Там с откатами было сложно: они были, но не в таком безумном количестве. На этом рынке раньше те, кто «зарывался», очень быстро сдувались. «Конкорд» хочет очень много денег. Его предшественники тоже воровали, но они возили качественное питание, у них не было такого «психоза по воровству». А здесь – полный психоз, такое ощущение, что им вообще по барабану.
Раньше такого не было, такое можно было отвезти только в армию
Отвезти детям «накачанное» мясо, в котором наполнителя больше 50 процентов? Легко. Раньше такого не было, такое можно было отвезти только в армию – там, да, прокатывало все. Дети все-таки раньше – это было святое. И для Панфилова, и еще раньше, когда был «Мосгорснабпродторг». Да, денег они все хотели, но они отвечали за качество питания. Там сидели тетки лет под 80, еще советской закалки, которые прекрасно помнили, как за это сажали в тюрьму. Они тоже воровали, наверное, но все-таки детей кормили качественно. Свою роль в падении качества продуктов сыграли и санкции – теперь вместо Литвы и Германии везут мясо из Ирана и Китая, хотя по-прежнему везут и из Южной Америки.
Не знаю точно, но думаю, что с молочкой то же самое: своего, российского молока у нас катастрофически не хватает. Где-то технологи могли добавить каких-то растительных жиров, где-то на пару часов отключилось электричество или сломались холодильники, это, наверное, уже проблемы поставщиков на местах, но все равно «Конкорд» – это структура, нацеленная только на безудержное зарабатывание денег, а не на то, чтобы кормить детей нормальными качественными продуктами.
Источник