Почему я не вернусь в Россию?
Знаменитый художник Максим Кантор рассказывает, какие гнусности вытворяются у него за спиной от имени Союза Художников.
Меня выгоняют московской мастерской — тем самым выселяют из России — решил про это рассказать.
В центре Москвы находится моя мастерская, на первом этаже дома, нежилой фонд, 71 метр.
Эта мастерская у меня уже 34 (тридцать четыре) года.
Мы делили ее с отцом, искусствоведом, после его смерти остался арендатором один я — живописец.
Все мои картины написаны в ней. Я в ней работаю до сих пор — хотя последние полтора года нахожусь большую часть времени в Европе.
Мои картины в Третьяковке, в Русском музее, Новосибирскоком музее, Тольятинском и еще в 24х крупных музеях мира, включая Британский музей и Австралийскую картинную галерею.
Я представлял Россию на Венецианском Биенналле, регулярно выставляюсь — по 3-5 выставок в год. В настоящий момент — выставка в Третьяковке, пять месяцев назад — выставка в Русском музее Петербурга.
Моя выставочная и музейная деятельность не просто неоспорима — для русского живописца уникальна.
В мое отсутствие (я сейчас нахожусь в Германии) собралась комиссия Союза Художников и решила меня из мастерской выселить.
Председатель живописной секции Павел Никонов объявил на собрании, что я мастерскую сдаю жильцам.
Это полная ложь.
Любой, кто даже шапочно знаком со мной, знает, что это нереальное предположение.
Комиссия разыграла сценку — якобы позвонили мне по телефону (разумеется, никакого звонка не было!) и якобы получили подтверждение, что мне мастерская не нужна.
Этот балаган потребовался для стремительного решения.
Решено ломать дверь, и мою мастерскую аннулировать.
Добрые люди меня разыскали, предлагают срочно лететь в Москву и нанимать адвоката — надо срочно доказывать, что я русский художник, и мастерская мне нужна.
Ничего этого я делать не собираюсь.
Мое пребывание на Западе связано сейчас с моей интенсивной художественной деятельностью — я сейчас готовлю выставки в Берлине, Венеции, Нью Йорке — кстати, будет показано и в Томске, Омске и Тольятти.
Прерывать работу, чтобы порадовать тех, кто хочет меня лишить мастерской — я не стану.
Более того: считаю неприличным доказывать в свои 55 лет, после тысяч написанных картин, что я художник и мастерская в России мне нужна.
Это унизительно.
Смею думать, что я не последний среди русских художников.
Если МОСХ (и Россия в лице данной организации) решил продать мою мастерскую, а меня выселить, значит, так и будет — и это значит, что возвращаться мне в Россию не прийдется.
Иного места в Москве и в России у меня нет.
Если нет никого, кто мог бы остановить это безобразие — значит, защиты я не заслужил, репутации не заработал.
Одна просьба к тем, кто ломает дверь: — в моей мастерской (помимо рисунков) редкая философская библиотека, рукописи отца, магнитофонные пленки Н. Коржавина и А. Галича, записанные у нас дома, рукописи А. Зиновьева и ценный фотоархив. Было бы досадно, если бы все это пропало.
В заключение несколько замечаний персонального характера:
1) председатель Павел Никонов добрый знакомый моего знакомого Григория Ревзина — вероятно, телефонного разговора хватило бы, чтобы объяснить дикость и противоправность действий.
2) Павел Никонов — художник, картины которого мой отец (редактор ДИ) неоднократно публиковал в своем журнале, в ту пору, когда «суровый стиль» надо было защищать.
3) Во всех своих книгах я отстаивал реалистическое рисование (то есть, религию МОСХа) защищал реализм от профанаций и коммерции. Смешно — что русские живописцы отплатили мне именно так
4) моя мастерская — место историческое: в разное время моими гостями здесь бывали — Зиновьев, Мамардашвили, Ганс-Дитрих Геншер, Хобсбаум, Ростропович, Негри, Коржавин, Наннен, Людвиг, всех не перечислить. Будет немного странно видеть на их месте офис туристической компании.
4) Распространите это письмо, пожалуйста, — во всяком случае, я хочу, чтобы содержание стало известно широко. Тот, кто может передать в газеты, — передайте.
Никаких адвокатов я нанимать не собираюсь.
В России места для меня не осталось — возвращаться некуда — значит, так тому и быть.
источник
Художник и писатель Максим Кантор вырос в семье московских интеллигентов: его отец, Карл Кантор, был философом, близким к кругу Александра Зиновьева, а дед — геолог и испаноязычный драматург Моисей Исаакович Кантор. После окончания Полиграфического института в 1980-х Максим Кантор организовал независимую группу художников «Красный дом» и провел ряд неофициальных выставок. Выпустил несколько книг рассказов и роман «Учебник рисования».