Пока с трибун призывали догнать и перегнать Америку, он сделал это тихо и, увы, незаметно для своей страны.
Великий молчун
У создателя первого отечественного компьютера Сергея Алексеевича Лебедева был дар предвидения. Ещё в середине прошлого века он знал, что за электронно-вычислительной техникой будущее. Ещё тогда загорелся идеей создать самую быстродействующую машину. Машину, которая сможет покорить мир…
Детство Сергей провел в Нижнем Новгороде. Мальчишкой был тихим и очень сосредоточенным. Из всех забав предпочитал опыты с электричеством. Однажды смастерил динамо-машину, в другой раз опутал квартиру проводами, чтобы подключить электрические звонки…
Мама Анастасия Петровна Маврина и отец Алексей Иванович Лебедев
Их сын Сергей в 1920 году
В Москву Лебедевы переехали, когда вся страна обсуждала невиданный по масштабам план электрификации — ГОЭЛРО. Тридцать новых электростанций. Тысячи километров электрических проводов через всю страну. Перспективы промышленного и научного развития представлялись фантастическими.
В 1921 году Сергей поступил в Высшее техническое училище имени Баумана на электротехнический факультет и через несколько лет блестяще защитил дипломную работу на тему «Устойчивость параллельной работы электростанций». Совсем скоро его уже считали одним из самых компетентных в стране специалистов по теории надежности в электротехнике.
«Великий молчун» — так его называли. Он был методичным, сдержанным, обстоятельным. Но в нужный момент принимал решения молниеносно.
С Алисой Штейнберг Сергей познакомился в 1927 году на одном из подмосковных пляжей. Она плыла вдоль берега, а он неожиданно и эффектно вынырнул из воды прямо перед ней. Он понял сразу — она будет его женой.
Сергей и Алиса проживут вместе 47 лет. Он будет создавать свои супермашины. А она будет создавать их общий мир.
«Молодые не имели своего угла и скитались по друзьям, — вспоминала их дочь Екатерина. — Так, их приютил муж сестры Алисы. В соседней комнате жил мальчик Зига, которого сегодня зовут академик Сигурд Оттович Шмидт. Ребёнок на всю жизнь запомнил, как Сергей и Алиса курили, хохотали и целовались на бабушкином сундуке в прихожей».
Спустя годы Сергей Алексеевич признается, что «пережил с Алисой всю гамму чувств, кроме скуки». Какая скука, если в доме гостями были Илья Ильф и Евгений Петров, Михаил Зощенко и Юрий Олеша?!
Лебедев уже получил звание профессора и руководил лабораторией в Электротехническом институте, но в кругу близких людей мог повести себя как мальчишка. Например, съехать в подъезде по перилам. Или пробежаться по этажам, нажимая на дверные звонки. К «великому молчуну» добавился ещё и «профессор-шалун».
Объяснялись с возмущенными соседями друзья. А профессор отправлялся в институт и до поздней ночи занимался проблемами мощных энергосистем, от создания которых зависело будущее страны.
Большая электронная счетная машина (БЭСМ-1) и её создатель
Единички-нолики 1941 года
Осенью 1941 года Лебедев записался в ополчение. Но на фронт его не отпустили: учёный разрабатывал боевые средства, самонаводящиеся на цель. По ночам он тушил зажигалки на институтской крыше и продолжал думать о своей супермашине. Дети вспоминали: когда в доме не было электричества, отец сидел в ванной у газовой колонки и писал единички-нолики.
Это была основа двоичной системы счисления.
В самом начале войны Лебедев уже вынашивал идею создания цифровых электронных вычислительных машин. Не расставался с мечтой и после 16 октября, когда институт срочно отправили в эвакуацию на Урал. Лебедевых поселили в сыром и холодном доме без всяких удобств. Не хватало лекарств, еды и детских вещей — их украли в поезде. Сергей Алексеевич допоздна пропадал в институте. Работал над созданием самонаводящихся торпед, конструировал систему стабилизации танковых орудий. А в редкие выходные отправлялся пешком за несколько километров от города, чтобы принести семье мешок мёрзлой капусты.
В 1945 году Лебедевы вернулись в Москву. Великая Отечественная война закончилась. Но для Сергея Алексеевича его битва за суперЭВМ только начиналась. И пробить чиновничью оборону было потруднее, чем снарядом броню.
На приёме к члену ЦК ВКП(б), курировавшему науку, Лебедев доложил о своем проекте, назвал примерную стоимость ЭВМ. Разговор получился коротким.
— И какова скорость вычислений вашей машины?
— 1000 операций в секунду.
— Что же, мы за один-два месяца перерешаем на этой машине все наши задачи, а куда её потом — на помойку?!
Лебедев понял, что продолжать разговор бессмысленно, и завершил его своим обычным тихим «ну-ну…». Но судьба уже готовила счастливый поворот.
«Думающее чудо»
О разработках Лебедева узнал президент Академии наук Украины Александр Богомолец. И пригласил его в Киев. Перспективы открывались фантастические: звание академика, должность директора Института энергетики. Не было никаких сомнений, какое решение надо принять. Но дома по этому случаю был устроен целый спектакль.
«И вот, в нашей квартире в Лефортово собрались друзья родителей, — вспоминал сын Сергей. — Мать предложила бросить жребий. Две бумажки с надписями «Киев» и «Москва» были положены в шапку и тщательно перемешаны. К счастью, выпал Киев! С тех пор эта шапка прочно вошла в семейные фольклорные анналы и стала в кругу друзей не менее знаменитой, чем шапка Мономаха».
Лебедевы переехали в Киев летом 1946 года. Того самого, когда американские конструкторы Джон Мочли и Джон Эккерт объявили о создании электронной вычислительной машины ЭНИАК. Разворачивалась яростная борьба за мировое первенство, и Сергей Алексеевич создал лабораторию вычислительной техники. Именно там должна была родиться первая в Советском Союзе электронная счётная машина.
А Алиса первым делом купила в их новый дом рояль, о котором вспоминал сын: «Отец не прекращал думать о деле, пока не находил решение. Выдерживать большие перегрузки ему помогала его манера отдыхать. Если выпадал свободный час, он заполнял его игрой на рояле». У Сергея Алексеевича наконец-то появился свой кабинет, но он так и не смог привыкнуть работать в одиночестве. Когда собирались друзья, выходил в гостиную, но работу не прекращал. Сидел за столом, рисовал свои схемы на папиросной коробке…
К осени 1948 года Лебедев закончил разработку основных принципов построения машины. Работы по её созданию были развёрнуты в 15 километрах от Киева, в селе Феофания, в разрушенном здании бывшей монастырской гостиницы. Толковые специалисты были наперечёт. Зато энтузиазма в избытке. Академик сам сверлил, клепал, монтировал. Работали круглыми сутками. И уже через пару лет машина «задышала».
Её назвали МЭСМ — малая электронная счётная машина. Она стала первой ЭВМ в Советском Союзе и во всей континентальной Европе. Доработка Малой машины ещё продолжалась, а Лебедев уже приступил к созданию Большой. К этому времени наконец-то и в столице признали исключительную важность научного направления. В 1953 году Лебедеву предложили возглавить Московский институт точной механики и вычислительной техники. К тому моменту в Специальном конструкторском бюро рождалась машина, которую назвали «Стрела». Но уступать Лебедев не собирался!
Его детище назвали «думающим чудом». Машина Лебедева справлялась с задачами в 5 раз быстрее «Стрелы». Более того, она оказалась самой быстродействующей в Европе! В 1956 году доклад Лебедева на конференции в Дармштадте произвел сенсацию.
А Сергей Алексеевич уже решал нелепую по меркам пятидесятых годов задачу: можно ли снарядом попасть в летящий снаряд? Лебедев понимал, что с этим может справиться ЭВМ. Как он и предвидел, компьютеры начинали завоёвывать мир.
Апрель-май 1959 г. Генеральные конструкторы советских ЭВМ, приехав в США, знакомятся с компьютерами IBM. Третий слева — Сергей Алексеевич Лебедев.
Приказ на Запад
4 марта 1961 года с полигона в Капустином Яре стартовала ракета. Расчёт для пуска противоракеты вела разработанная в институте Лебедева машина М-40. Спустя несколько минут на табло высветилась надпись «Подрыв цели».
На пресс-конференции Никита Хрущев сказал, что «наша ракета попадает в муху в космосе!». Американцы смогут повторить такой запуск только через 20 лет. Но лишь спустя годы в семье узнают, что в тот день на полигоне Сергей Алексеевич пережил несколько, возможно, самых страшных секунд в своей жизни. Перед запуском противоракеты в компьютере взорвалась электронная лампа. К счастью, с аварией удалось быстро справиться…
В его доме по-прежнему собирались друзья: Ираклий Андроников, Махмуд Эсамбаев, Зиновий Гердт, Александр Галич. Святослав Рихтер давал уроки игры на фортепиано младшей дочери Кате. И всё так же Сергей Алексеевич выходил из кабинета к гостям с карандашом и папиросной коробкой. Но шутил уже не так часто.
Свободное время — в саду, за пианино и, конечно, в кругу семьи (слева направо): сын Сергей, жена Алиса Григорьевна, приемный сын Яков, Сергей Алексеевич, дочери-близнецы Наталья и Екатерина.
«В один из вечеров Алиса Григорьевна с Андреем Дмитриевичем Сахаровым и другими академиками организовала тайный фонд, — вспоминал сын Сергей. — Его называли «академическая касса». Алиса Григорьевна собирала деньги, чтобы помогать нуждавшимся друзьям: Галичу, Солженицыну, Дудинцеву. Тяжёлое было время…» Возможно, самое тяжёлое в жизни Сергея Алексеевича. Дискуссии о дальнейшем развитии вычислительной техники становились всё яростнее. Лебедев был уверен, что надо идти своим путём, создавать собственную линию ЭВМ средней мощности и супер-ЭВМ нового поколения. Оппоненты предлагали создать ряд совместимых компьютеров, повторив американскую систему IBM. Лебедев жестко возражал: «Мы будем делать машину из ряда вон выходящую». Выходящую из американского ряда.
У Лебедева были талант и опыт. У его противников — власть.
Зимой 1972 года Сергей Алексеевич лежал с воспалением лёгких, когда узнал, что решение копировать американскую машину принято окончательно. Он встал с постели и отправился к министру, чтобы убедить его не совершать ошибку, которая отбросит страну на годы назад. Лебедев прождал в приёмной больше часа. Министр его не принял.
Кто выиграл от этого поворота на Запад?
«Копирование IBM шло трудно, с многократными сдвигами намеченных сроков, — вспоминал академик Международной академии информатизации Борис Малиновский. — При этом всё «варились в собственном котле», с трудом доставая документацию на американскую систему. Если подумать об ущербе, который был нанесён отечественной вычислительной технике, то он, конечно, несравненно выше полученных скромных результатов».
Возможно, эта история приблизила смерть Сергея Алексеевича. Он всё чаще болел. Алиса Григорьевна и дети круглосуточно дежурили в больнице. Выдающийся учёный умер 3 июля 1974 года.
«Среди учёных в нашей стране и за рубежом нет человека, который, подобно Лебедеву, обладал столь мощным творческим потенциалом, чтобы охватить период от создания первых ламповых ЭВМ, выполнявших лишь сотни операций в секунду, до сверхбыстродействующих супер-ЭВМ на интегральных схемах. За двадцать лет под его руководством было создано пятнадцать высокопроизводительных ЭВМ, и каждая — новое слово в вычислительной технике». (Борис Малиновский, академик Международной академии информатизации)
P.S. Его битва за суперкомпьютер имела своё продолжение.
15 июля 1975 года об этом сообщили все газеты мира. Стартовал советско-американский космический проект «Союз — Аполлон». Управление полётом осуществлялось вычислительным комплексом, основу которого составляла лучшая лебедевская машина БЭСМ-6. Всю информацию она обрабатывала на 20 минут быстрее, чем американская.