Специальный представитель президента РФ по вопросам экономического сотрудничества с государствами — участниками СНГ, бывший глава правительства РФ, экс-посол РФ на Украине Виктор Черномырдин скончался в ночь на среду на 73 году жизни.
Черномырдин с декабря 1992 по март 1998 года возглавлял правительство России, с 2001 по 2009 год был послом России на Украине. В последнее время Черномырдин — специальный представитель президента РФ по вопросам экономического сотрудничества с государствами — участниками СНГ.
Черномырдин очень переживал смерть жены, которая скончалась в марте этого года после продолжительной болезни. Супруги прожили почти полвека, воспитали двоих сыновей, которые подарили им четверых внуков.
В историю политик вошел не только как видный деятель, но и как мастер разговорного слова. Его высказывания занимают лучшие места в цитатниках, и в этом день памяти мы хотим вспомнить хорошее… и по-хорошему улыбнуться.
— Принципы, которые были принципиальны, были непринципиальны.
— Когда замминистра вдруг ни с того ни с сего делает заявление, что вот должны 200 тысяч учителей, врачей сократить. Или у него с головой что-то случилось? Вот что может произойти, если кто-то начнёт размышлять. Другого слова не хочу произносить.
— На любом языке я умею говорить со всеми, но этим инструментом я стараюсь не пользоваться.
— Локомотив экономического роста — это как слон в известном месте…
— Ну, скажите, у вас, ну, когда Черномырдин работал, что, была боязнь, что кого-то расчленят из естественных монополий? Эх, вы! Меня можно расчленить, меня можно убрать! А вот естественные монополии чтобы растащили — у вас даже и вопрос такой никогда не стоял перед вами, ибо это даже мысли такой никто не мог допустить, чтобы я, своими руками создавший эти отдельные монополии, и чтобы я был сторонником их уничтожить. Ну, зачем же вы так? Обижаете.
— Помогать правительству надо. А мы ему по рукам, всё по рукам. Ещё норовим не только по рукам, но ещё куда-то. Как говорил Чехов.
— Рубль при мне обвалился? Вы что, ребята? Когда ж вы это успели всё? Наделали, значит, тут кто-то чего-то, теперь я и рубль ещё обвалил!.
— Черномырдину пришить ничего невозможно.
— Это что, значит, Черномырдин ГКО отменил? Разве меня здесь — да меня в Правительстве с марта месяца не было. Что тут без меня делали?! Мы очень хорошо работали, нет здесь никакой вины предыдущего Правительства. Пенсии платились, зарплаты… А что сейчас? И не надо говорить про Черномырдина, это никому не нужно, зачем же это, кому?! Не поверит никто, а вы — «Черномырдин, Черномырдин!» Ты, Григорий Алексеич, говоришь, что тут пенсии, зарплаты, банки, а где деньги возьмёшь, где возьмёшь? Напечатаешь, что ли? Работать нужно, и, я думаю, можно!
— Вообще, странно это, ну, просто странно. Я не могу это ещё раз, я не знаю и не хочу этого. Это не значит, что нельзя никого. Ну, наверное, кого-то, может быть, и нужно. Кого-то вводить, кого-то выводить.
— Его реакция, она всегда, увидим, будет этот или не будет. Если не будет — значит, такая реакция. Если будет — то никакая реакция.
— Мы ещё раз говорим: пять лет работы, наверное, меня чему-то жизнь научила в этой части.
— Россия — это континент, и нам нельзя тут нас упрекать в чем-то. А то нас одни отлучают от Европы, вот, и Европа объединяется и ведет там какие-то разговоры. Российско-европейская часть — она больше всей Европы вместе взятая в разы! Чего это нас отлучают?! Европа — это наш дом, между прочим, а не тех, кто это пытается все это создать и нагнетает. Бесполезно это.
— Сегодня каждый может спросить: а знаете ли вы, что делать? Я бы не хотел сейчас говорить о причинах, что произошло именно вот в это время. Я не любитель, никогда этим не занимался, это пусть кто-то другой.
— Сейчас мы твёрдо знаем, что делать, какие первые шаги надо сделать, и нам надо на это всем вместе навалиться, и я думаю, что у нас это получится.
— Я не из тех людей, чтобы доводить до мордобоя, я извиняюсь за это слово. И мордобой-то опять не они же бы, не их же! Если бы их бы там навесить — это бы с удовольствием! А те мордобой-то, в мордобое люди же бы участвовали: народ как всегда.
— О Зюгановском предложении объявить войну НАТО:
Умный нашелся! Войну ему объявить! Лаптями! Его! Тоже! И это! Сразу как это всё! А что он знает вообще! И кто он такой! Ещё куда-то и лезет, я извиняюсь.
— О Лужкове:
Все его вот высказывания, вот его взбрыкивания там… ещё даже пенсионером меня где-то вот, говорят, меня обозвал. Я не слышал. Но если я пенсионер, то он-то кто? Дед тогда обычный.
— Снова о Лужкове:
Ну что нам с ним объединять? У него кепка, а я вообще ничего не ношу пока.
— О Ельцине:
Заболел, кашляет ещё раз по-всякому. Но президент есть президент.
Ну, не дай бог нам еще кого-то. Хватит. От этих тошнит от всех. Наших людей, я так понимаю. И Вас тоже, наверное. Я же вижу по глазам, Вас же тошнит.
— Чем мы провинились перед Богом, Аллахом и другими?
— Я готов и буду объединяться! И со всеми! Нельзя, извините за выражение, всё время врастопырку.
У нас ведь беда не в том, чтобы объединиться, а в том, кто главный.
— Вы посмотрите — всё имеем, а жить не можем. Ну не можем жить! Никак всё нас тянет на эксперименты. Всё нам что-то надо туда, достать там, где-то, когда-то, устроить кому-то. Почему не себе?! Почему не своему поколению?! Почему этот, как говорится, зародился тот же коммунизм, бродил по Европе, призрак, вернее. Бродил-бродил, у них нигде не зацепился! А у нас — пожалуйста! И вот — уже сколько лет под экспериментом.
— Что говорить о Черномырдине и обо мне?
— О совете директоров Газпрома:
В совете директоров многие участвуют — представители государства, акционеры, так что это орган такой — советывает.
— Так тут уж нельзя так перпендикулярно понимать: мы Вас не тронем, Вы нас не трожьте.
— О депутатах Госдумы:
А мы еще спорим, проверять их на психику или нет. Проверять всех!
— О планах правительства:
Мы продолжаем то, что мы уже много наделали… Вот мы там всё это буровим, я извиняюсь за это слово, Марксом придуманное, этим фантазёром.
— О том, что Березовский стесняется, что он еврей:
Если я еврей — чего я буду стесняться! Я, правда, не еврей.
— На вопрос, будет ли он участвовать в теневом кабинете:
Что я буду в тёмную лезть. Я еще от светлого не отошёл.
— Мы помним, когда масло было вредно. Только сказали — масла не стало. Потом яйца нажали так, что их тоже не стало.
— Надо всем лечь на это и получить то, что мы должны иметь.
— В нашей жизни не очень просто определить, где найдешь, а где потеряешь. На каком-то этапе потеряешь, а зато завтра приобретешь, и как следует.
— Сегодня мировая система финансовая понимает, что происходит в России, и не очень хочет, чтобы здесь было… ну, я не хочу это слово употреблять, которым я обычно пользуюсь.
— Хотели как лучше, а получилось как всегда.
— В Югославии катастрофа. Катастрофа — это всегда плохо!
— О действиях команды Кириенко в ночь на 17 августа 1998г.:
Ночь прошла, они хватились.
— О планах работы правительства в сентябре 1998г.
Корячимся, как негры!
— Россия — страна сезонная.
— Все мы доживём. В какой конфигурации? В хорошей конфигурации.
— Трагедия на Балканах. И поехать, увидеть и сразу получить по заслугам — я далёк от этого.
— Мы с вами так будем жить, что наши дети и внуки завидовать станут!
— Правительство — это вам не тот орган, где можно одним только языком!
— Когда моя наша страна в таком состоянии — я буду всё делать, я буду всё говорить! Когда я знаю, что это поможет, я не буду держать за спиной!
— Россия со временем должна стать еврочленом.
— Мы! Пойти на какие-то там хотелки, я извиняюсь… Нечего устраивать здесь хочу-не хочу.
— Слышите, что ждут от нас? С-300. Это мы знаем, что это такое. Это не дай бог. Сегодня С-300. А завтра давай другое. А послезавтра третье. Вот это что такое.
— Не надо умалять свою роль и свою значимость. Это не значит, что нужно раздуваться здесь и, как говорят, тут махать, размахивать кое-чем.
— Мы об этих мерах скажем… Я об них и озвучу и предложу… …Ещё раз вам говорю: это комплексные меры, которые позволят вытащить, и решить, и остановить эти процессы.
— Я господина Буша-младшего лично не знаю, но вот с отцом его, господином Бушем-старшим я знаком и жену его, ГОСПОДИНУ Буш тоже знаю.
— Кто мне чего подскажет, тому и сделаю.
— Были, есть и будем. Только этим и занимаемся сейчас.
— Это глупость вообще, но это мне знакомая песня: Во-первых, я думаю, что, ну, для многих это известно, я для толкача не подхожу. Поэтому я думаю, что, ещё раз, роль председателя правительства — он может собирать, он может не собирать, — он обязан всё равно всё знать, и он всё равно будет всё знать, и всё равно мы будем общаться, и всё равно мы будем советоваться по этим вопросам.
— И кто бы сегодня нас ни провоцировал, кто бы нам ни подкидывал какие-то там Ираны, Ираки и еще многое что — не будет никаких. Никаких не будет даже поползновений. Наоборот, вся работа будет строиться для того, чтобы уничтожить то, что накопили за многие годы.
— Никогда такого не было, и вот ОПЯТЬ!
— Сейчас там что-то много стало таких желающих все что-то возбуждать. Все у них возбуждается там. Вдруг тоже проснулись. Возбудились. Пусть возбуждаются. Что касается кредитов — то понимаете, что касается кредитов и механизмов распределения — о чем они здесь? Где? Почему? Что и как они могут знать?
— Это у вас где-то там замкнуло, вы там проверьте у себя. Назначение послов — это прерогатива президента страны. Как только надо, так я сразу, как закончу, так сразу приеду сюда, домой. Себя я чувствую нормально. Похож я на ненормального? Не похож.
— А, это да… Они уже там меня, знаете, уже там как, МИД решил заявление сделать. Ну это опять же все по газу. Это мне упрек, человеку, который отвечал за это дело, за создание подземных хранилищ газа по всей Украине, я туда столько вложил. И меня еще упрекать. Да они вместе все взятые столько не сделают для Украины. Я имею в виду те, кто делает такие заявления, чтобы меня упрекать — любить или не любить.
Вот вокруг этого мы и пойдем вперед.
— Неформально я им говорю так… Я вам даже не могу этого сказать, как я им говорю.
— Я сказал бы, но я не знаю. Может, кто-то рядом, может, кто-то подальше. Но кто-то же!