В 1934 году Яков Юровский — комендант Ипатьевского дома в июле 1918 года — дал показания на заседании старых большевиков-политкаторжан, как проходили последние дни жизни семьи бывшего царя Николая Романова. Юровский отмечает, что его поразил мещанский дух этой семьи, а также сколько бриллиантов и золота они зашили себе в одежду — 8 кг.
Заседание старых большевиков-политкаторжан, где был заслушан доклад Юровского, было созвано для того, чтобы окончательно прояснить обстоятельства расстрела семьи бывшего царя. К тому времени в Европе вышли записки «белого» следователя Соколова, изучавшего обстоятельства екатеринбургского дела, по СССР с лекциями ездили участники расстрела, на Западе гастроли давала мнимая «царевна Анастасия». В итоге в печати фигурировали десятки версий последних дней жизни семьи Романовых.
Юровский на заседании рассказал примерно всё то, что мы знаем сегодня об этом деле, вплоть до мельчайших деталей. Но в его показаниях были интересные «бытовые» детали, включая описания характеров узников. Мы публикуем именно эти, «бытовые», описания Юровского.
* * *
Вступив в исполнение обязанности коменданта, я обнаружил следующее: кругом настроение полной распущенности и расхлябанности. Насколько разложение дошло далеко, показывает следующий случай: Авдеев обращаясь к Николаю, называет его — Николай Александрович. Тот ему предлагает папиросу, Авдеев берёт, оба закуривают и это сразу показало мне установившуюся «простоту нравов».
Приношения монашек, которые были обильными, перестали, очевидно, уже к этому периоду играть роль предназначенную им при разрешении, и приняли характер просто приношений, которые распределялись между бывшей царской семьей и комендатурой, что уже тоже могло служить некоторым источником для разложения.
* * *
Великий класс, пришедший на смену царизму и буржуазии, даже в отношении своих злейших врагов руководствовался только мерами, которых требовали интересы защиты революции. Разве можно найти в истории дореволюционной и, особенно, после первой победившей пролетарской революции, подобные факты содержания арестованного врага в условиях, какие не снились в так называемой свободной жизни представителям победившего класса. Особняк в несколько комнат с необходимой обстановкой, полная свобода в помещении, обслуживающий персонал, постоянный врач, ежедневная прогулка и т.д. Чего большего могли желать люди, на что большее могли претендовать арестанты, выпившие за свою жизнь моря человеческой крови. Может возникнуть вопрос, зачем же такое великодушие, откуда оно? В том то и дело, что победивший великий класс руководствуется не местью, а только революционной необходимостью.
Яков Юровский в 1918 году
* * *
По части питания. Они, во-первых, получали обед, ужин из советской столовой, т.е. из столовой Горсовета, во-вторых, значительный период они много получали всяких продуктов из женского монастыря. В-третьих, у них, очевидно, немало было всяких запасов, привезённых из Тобольска. Там, как известно, они имели массу денег и жили почти по-царски. Надо, кстати сказать, что после расстрела было обнаружено, например, большое количество великолепнейших папирос, которыми я наделил значительным количеством всю охрану.
Были всякие другие запасы. Были некоторые излишества, совершенно ничем себя не оправдывавшие. Например, на руках у них, когда я пришёл, оказалось много ценностей. Увидев это, я внёс предложение вышестоящим товарищам сделать общий обыск их вещей, но почему-то с этим не согласились, тогда я собрал только то, что было на руках. Всё отобранное я сложил в их же шкатулку, опечатал и оставил Николаю на хранение. Ежедневно на утренней проверке он был обязан эту шкатулку предъявлять.
* * *
Утренней проверкой, которую я установил, как обязательную, Александра Фёдоровна была очень недовольна, т.к. она обычно в это время находилась ещё в постели. Ходатаем по всяким вопросам выступал доктор Боткин. Так и в данном случае, он явился и просил — нельзя ли утреннюю проверку приурочить к её вставанию. Я предложил передать ей, что или ей придётся мириться с установленным временем независимо от того, что она в постели, или нет, или вовремя вставать.
Пользовались они ежедневно прогулкой. А.Ф. не всегда ею пользовалась. Гуляли они по 1,5 часа, сравнительно в большом саду, прилегавшем к дому. Все прогулки они ждали с нетерпением.
Отправлялись они на прогулку, обычно так: Алексей, как известно, был больной, он страдал гемофилией, в этот период у него болела нога, Николай его выносил на руках, а кто-либо из дочерей везли коляску. Там Алексей играл с поварёнком и, кроме того, он развлекался с маленькой собачкой. Выходили они все гулять в том, в чём ходили дома, а А.Ф., если выходила гулять, то более или менее наряжалась и обязательно в шляпе. Она не в пример остальным, при всех своих «выходах» старалась сохранить всю свою важность и прежнее достоинство, конечно, настолько, насколько это ей позволяло положение арестованной.
На этом фото, сделанном Юровским в 1919 году, написано»Комиссия, которой т. Ермаков (сидит справа) показывает место сожжения трупов семейства Романовых. Товарищ возле маузера — заведующий уральским Истпартом Виктор Быков»
Вели они себя на прогулках оживлённо, гуляли, девицы иногда даже бегали. Гуляли дочери вдвоём или с Николаем. В присутствии матери они себя чувствовали менее свободно.
* * *
Общее впечатление от их жизни такое: обыкновенная, я бы сказал мещанская семья, за исключением А.Ф. и, пожалуй, Татьяны, — жалкое. Сколько-нибудь долгое пребывание с ними, и люди слабой настороженности, могли быстро потерять бдительность. Сам Николай выглядел как захудалый офицеришка, пропойца. Всякий увидев его, не зная, кем он был, никто бы не сказал, что этот человек был много лет царём такой огромной страны.
Если б в семье Николая было произнесено слово «дурак», то никто не усомнился бы, что это относится именно к нему, а не к кому другому. Потому, что ни про детей, ни про А.Ф., этого сказать нельзя. Несмотря на колоссальное наличие всяческих вещей: платья, обуви, белья и т.д., Николай, например, носил чинёные сапоги, Алексей и девицы были всё время очень просто одеты, девицы почти постоянно что-нибудь чинили, штопали и т.д. И причём порою это делали в коридоре, точнее в прихожей или приёмной комнате, причем тут вели чинку, то одна, то другая из дочерей. Надо думать, что всё это делалось неспроста, всё это имело своим назначением расположить своей простотой людей охраны.
* * *
Я велел загружать трупы, снимать платье, чтобы сжечь его, т е. на случай уничтожить вещи все без остатка и тем как бы убрать лишние наводящие доказательства, если трупы почему-либо будут обнаружены. Велел разложить костры; когда стали раздевать, то обнаружилось, что на дочерях и А.Ф., на последней я точно не помню, что было, тоже как на дочерях, или просто зашитые вещи. На дочерях же были лифы, так хорошо сделаны из сплошных бриллиантовых и др. ценных камней, представлявших из себя не только вместилища для ценностей, но и вместе с тем и защитные панцири. Вот почему ни пули, ни штык не давали результатов при стрельбе и ударах штыка.
Портрет Якова Юровского, 1934 год — выполнен Казимиром Малевичем
В этих их предсмертных муках, кстати сказать, кроме их самих, никто неповинен. Ценностей этих оказалось всего около полу-пуда. Жадность была так велика, что на Александре Фёдоровне, между прочим, был просто огромный кусок круглой золотой проволоки, загнутой в виде браслета весом около фунта.
* * *
19 июля вечером я уехал в Москву с докладом. Ценности я передал тогда члену Ревсовета III армии Трифонову. Когда в 1921-23 году я работал в Гохране Республики, приводя в порядок ценности, я помню, что одна из жемчужных ниток Александры Федоровны была оценена в 600 тысяч золотых рублей.
В Перми, где я проводил разборку бывших царских вещей, было снова обнаружено масса ценностей, которые были попрятаны в вещах, до чёрного белья включительно, а добра всякого было не один вагон.
Источник