Зимой 1982 года, когда в Висконсине бушевали метели, 17-летняя Мишель Ньюман родила сына. Его отцом был Дейв Линдгрен — их семьи жили неподалеку друг от друга и занимались сельским хозяйством, — но к моменту рождения ребенка молодые люди уже давно расстались. Ньюман в тот момент еще ходила в школу — и ресурсов на то, чтобы самой воспитывать сына, у нее не было. Она решила отдать ребенка, которого назвала Мартином, на усыновление.
Мальчика взяла к себе семья Шмидт. Как вспоминает сам Мартин, он узнал о том, что был усыновлен, в юном возрасте, но совершенно об этом не переживал: Шмидты любили его, как родного. Выяснить, кем были его настоящие родители, он решил в 2014 году — когда его жена была беременна их первым ребенком. С помощью властей Висконсина Шмидт нашел Ньюман. К тому моменту она была дважды разведена, жила на Гавайях и работала в благотворительном фонде, помогающем мужчинам, которые пережили домашнее насилие. Других детей у нее так и не появилось.
Мартин Шмидт с сыном Малкольмом, июль 2016 года
Когда Мартин ей позвонил, Мишель Ньюман обедала. Она вспоминает, что сразу начала рыдать — и была вынуждена взять отгул. В следующие несколько дней они еще несколько раз поговорили по телефону — как вспоминает Шмидт, у них сразу «сформировалась тесная эмоциональная связь».
Через пару недель Ньюман, которая постоянно думала о случившемся, решила написать сообщение Дейву Линдгрену — он так и прожил всю жизнь в Висконсине. В последний раз они разговаривали за 30 с лишним лет до того — когда она сказала ему, что беременна. Тот ответил, и они созвонились. Линдгрен, работавший менеджером на молочном заводе, в тот момент разводился в третий раз; у него родилось еще трое своих детей, он воспитал еще четырех детей своих жен. «Мое предназначение — это быть отцом», — сказал Линдгрен The New York Times.
Линдгрен не знал, что их сын позвонил Ньюман (Мартин решил разнести во времени звонки матери и отцу, чтобы не «переволноваться»). Они разговаривали до глубокой ночи — четыре часа. Потом они начали созваниваться все чаще и чаще — а потом Линдгрен заявил, что «всегда хотел побывать на Гавайях». Это было неправдой: главным образом мужчина хотел увидеться с Ньюман. Та вспоминает, что когда она увидела, как Линдгрен спускается на эскалаторе в аэропорту, «что-то щелкнуло»: «В ту же минуту я подумала — господи боже мой». Они обнялись, поцеловались — и, по словам Линдгрен, почувствовали себя так, будто им снова по 17 лет.
Когда путешествие на Гавайи закончилось, Линдгрен и Ньюман продолжали созваниваться каждый день. Параллельно оба все чаще общались с сыном. У Мартина Шмидта появилась новая семья: его биологические родители, бабушки и дедушки теперь присылали ему открытки по праздникам и поздравляли его детей с днем рождения.
Вскоре Мишель Ньюман решила вернуться в Висконсин. Там они с Линдгреном продолжили общаться — и вскоре решили съехаться. Родственники Ньюман сначала относились к возобновлению отношений настроженно — но потом приняли Дейва в семью.
12 декабря 2015 года — ровно через год после того, как Ньюман отправила Линдгрену сообщение, — Линдгрен предложил ей выйти за него замуж. Сначала она посчитала, что это плохая идея: «Мы уже старые, нам это не нужно». Но Линдгрен настоял.
Мишель Ньюман и Дейв Линдгрен, 4 июля 2017 года
Свадьба состоялась в Висконсине 4 августа 2018 года — на заднем дворе выкрашенного в белый цвет дома Линдгрена и Ньюман, окруженного кукурузными полями. Среди ста гостей, приехавших на свадьбу, были и Мартин Шмидт с женой и двумя детьми. «День, когда мне позвонили и сказали, что Мартин хочет поговорить со мной, был самым счастливым днем в моей жизни, — сказала Ньюман, выступая перед гостями. — И с того момента все становилось только лучше».
Вел церемонию бракосочетания сам Мартин Шмидт. Несколько лет назад он принял сан в Церкви нового Чувака, основанной фанатами «Большого Лебовски». Узнав об этом, Мишель Ньюман особенно обрадовалась: «Большой Лебовски» — ее любимый фильм.