Хотите узнать, какое отношение имеет извержение вулкана в Индонезии к трем законам робототехники? А личный врач Байрона к творчеству Стефани Майер? Тогда устраивайтесь поудобнее, история будет довольно длинной.
Началось все, собственно, с извержения вулкана…
5 апреля 1815 года на захваченном в тот момент англичанами индонезийском острове Сумбава произошел сильнейший взрыв, который был слышен даже за полторы тысячи километров. Вслед за ним началось извержение вулкана Тамбора – одно из сильнейших на памяти человечества. За несколько дней вулкан выбросил из своих недр в атмосферу около 140 000 000 000 тонн вулканического материала. Черный столб поднимался в небо на 43 километра, а ветра разносили пепел все дальше и дальше.
Вот он, виновник
Дожди с пеплом выпали тогда на огромной территории в Индонезии, а иные последствия затронули в той или иной степени всю планету. Огромное количество попавшего в атмосферу пепла за несколько месяцев разлетелось по всему миру и вызвало так называемую «вулканическую зиму» — малый аналог ядерной зимы. Следующий 1816 год вошел в историю, как «год без лета» и «тысяча восемьсот насмерть замерзший».
Есть мнение, что эта фантасмагория атмосфере оказала большое влияние на тогдашних художников: в частности, Уильяма Тёрнера
В Нью–Йорке в июне 1816 года выпал снег. В Англии сильнейшие дожди и похолодание погубили урожай, и то же было во многих странах Европы. В Индии наводнения и голод приводят к эпидемии холеры, которая распространяется вплоть до Европейской России. В Европе же, и без того истощенной только–только завершившимися Наполеоновскими войнами, свирепствует тиф. В довершение всего, распространившийся по атмосфере пепел стал вызывать странные и пугающие атмосферные явления: закаты неестественного цвета, алые туманы, зловещее свечение в сумеречном небе. Понимаете? Настоящие последние времена. Апокалипсис.
Кадр из фильма «Готика» 1986 года, сюжет которого основан на истории этой поездки
Именно в это время пятеро молодых отправляются, подобно героям Боккаччо, на уединенную виллу в Швейцарии. Они хотят любоваться швейцарской природой, бродить по узким тропам и наслаждаться горным воздухом, но вулкан Тамбора уже решил за них: из–за холода и дождей им предстоит провести большую часть времени на вилле безвылазно. К несчастью для них и к счастью для мировой культуры.
Дело в том, что состав компании воистину примечателен. Двое из них – это знаменитейшие британские поэты: Джордж Гордон Байрон и Перси Биши Шелли, кроме того, на вилле присутствует Клэр Клермонт, у которой с Байроном роман. Но не эти трое будут главными персонажами этой истории. Кроме них в компании есть еще восемнадцатилетняя Мэри Годвин, у которой, в свою очередь, роман с Шелли. Ну, да, вы поняли, это будущая Мэри Шелли.
Юная мать научной фантастики
Как я уже упомянул, погода к прогулкам не располагала, зато творящийся в Европе ужас располагал ко всему мистическому. И вот, запертые на одинокой вилле молодые люди читают по вечерам сборник немецких готических новелл. Но это занятие им быстро наскучивает, да и разве могли столь примечательные творческие люди ограничиться одним лишь чтением? И вот они решают придумать каждый по своему собственному страшному рассказу. И юная Мэри начинает писать довольно странную по тем временам историю про ужасного монстра, составленного из фрагментов мертвых тел и оживленного гениальным ученым.
Много позже, переработанная и расширенная, эта история увидит свет под названием «Франкенштейн, или Современный Прометей», и станет точкой отсчета для всей мировой научной фантастики. Именно в этой повести впервые зазвучит один из важнейших мотивов всей science fiction всех времен и народов: вопрос об ответственности ученого. «Ты, ученый, можешь создать нечто удивительное и могущественное, — говорит восемнадцатилетняя Мэри тогда еще даже не Шелли. – Но сможешь ли ты сохранить свою власть над этим? Уверен ли в том, что твое изобретение не увеличит количество зла в мире? Остановись и задумайся, прежде чем откупорить бутылку с джинном и выпустить его на свободу, ведь обратного пути может и не быть».
Современному читателю, избалованному Стивеном Кингом, книга Шелли может показаться совсем не страшной, скучноватой и излишне сентиментальной историей. В конце концов, она написана в те же времена, что романы Джейн Остин, и в рамках того же творческого метода. Но все же, ее значение для мировой литературы огромно.
И вот уже двести лет история, написанная юной девушкой, отражается и преломляется в многочисленных произведениях мировой литературы. Изобретает свою машину Человек–Невидимка Гриффин, постепенно превращаясь из Франкенштейна в его чудовище. Инженер Гарин несет в мир зло полными мешками. Захватывают мир удравшие из загона триффиды, запускает ядерные ракеты SkyNet, а уж различные вирусы, вырвавшиеся из пробирки, уничтожают своих создателей на каждом третьем сеансе в кинотеатре. А Айзек Азимов придумывает свои три закона, первый из которых есть не что иное, как воплощенное желание удержать джинна в бутылке, оградить будущее человечество от судьбы доктора Франкенштейна и его семьи. Помните? «Робот не может причинить вред человеку».
Но не подумайте, что я привлек ваше внимание только лишь для того, чтобы рассказать историю создания «Франкенштейна» — нет! Был на той вилле и еще один человек, заслуживающий нашего внимания – это двадцатиоднолетний доктор Полидори, личный врач Байрона. Дело в том, что, вдохновившись поданной Байроном идеей, этот самый Полидори напишет рассказ «Вампир».
В 21 он написал первую в мире вампирскую историю, а в 25 — умер
— Пф–ф–ф! – скажет, быть может, искушенный читатель. – От одного названия заверсту несет пошлостью! Уж конечно, это был рассказ о том, как роковой красавец–аристократ, бледный, утонченный и порочный, соблазняет направо–налево юных дев и сосет кровь. Тоже мне, событие.
Да, искушенный читатель, ты совершенно прав – произведение именно об этом. Понимаю тебя, тебе не нравятся штампы, но вдумайся: ведь, скажем, мудрые и прекрасные остроухие эльфы, перелетающие из одного фэнтезийного романа в другой, пользуясь Великой Силой Авторской Импотенции – это тоже штамп, еще какой! Но разве были они штампом в то время, когда Толкин писал «Властелина колец»? Напротив, это была авторская находка, на много лет предопределившая развитие жанра.
Сумерки начинаются
Короче, я это к чему: рассказ Полидори «Вампир» — это первое в мире литературное произведение, в котором показан привычный нам образ вампира: инфернального и по–своему несчастного красавца–аристократа, изысканно сосущего кровь через соломинку и вытирающего после этого губы салфеткой. До Полидори вампир был всего лишь безмозглым кровожадным монстром из восточноевропейского фольклора. Полидори же своим рассказом отворил мрачный склеп, из которого вылезли абсолютно все литературные вампиры следующих двух столетий, начиная с графа Дракулы и заканчивая – прости, Господи! – Эдвардом Калленом.
Вот так за одно холодное и дождливое лето на одной швейцарской вилле родились сразу два литературных направления. А началось все с извержения вулкана.
Источник