Ответ на этот вопрос история всегда определяла через отношение победителей. Не через рассуждения на пиру победителей, а по реальным делам и отношению к поверженным.
Помните два исторических периода — французы в Москве в 1812 году и русские в Париже в 1814-м?
Участники тех событий оставили потомкам многочисленные воспоминания, а русские историки и писатели, к примеру, Лев Толстой, Загоскин, Данилевский, Мордовцев, — свои романы.
Французы вошли в Москву. Наполеон на Поклонной горе долго ждал делегацию с ключами от столицы, как это было в европейских покорённых городах. Не дождался. Наполеон всё понял и двинулся в пустой город. Пустой! Из, примерно, 270 тысяч москвичей того времени в городе осталось не более 10 тысяч, остальные его покинули. 14 сентября и русская армия, выполняя приказ Кутузова, по Старой Рязанской дороге ушла из Москвы.
Из Кремля по передовому отряду французов стали стрелять какие-то смельчаки. Французы из пушек разбили кремлёвские ворота, а смельчаков (не известных истории!) без суда повесили. Историк Любомир Бескровный в своей книге «Отечественная война 1812 года» пишет: «Уже на другой день после вступления французской армии в Москву город был отдан войскам на разграбление. Причём в это позорное дело был внесён известный «порядок». Войскам был назначен день и час, когда они могли идти на грабёж…». Между подразделениями начались распри, сообщает историк. «…Гвардия решительно всем овладела, отодвинула чинов армии и жила в полном довольстве… Гвардейцы устроили себе лавочки и открыли для армии торговлю чем только можно».
16 сентября французские мародёры разгромили университет, выломав двери во всех зданиях, а в ночь на 17 сентября подожгли его. Сгорели главное здание, обсерватория и другие помещения со всеми собранными в них научными ценностями.
Была учинена жестокая расправа над русскими ранеными, которые, по мнению французского командования, могли стать организаторами партизанских отрядов. 15 сентября гвардейцы напали на Кудринский госпиталь, размещённый во Вдовьем доме, где находилось до 3 тысяч раненых русских солдат. Французы стреляли по госпиталю из пушек, бросали в окна горючие вещества. И как ни пытался смотритель Вдовьего дома Мирицкий остановить этот акт бессмысленной жестокости, дом был сожжён, и в нём сгорело до 700 раненых. Подобных примеров история того времени знает массу…
Фортуна изменила Наполеону, и 31 марта 1814 года в Париж вошли русские войска.
Русские в Париже ни одного человека не расстреляли, ни одной церкви не осквернили, ни одной лавки не ограбили. А когда парижане пытались разрушать памятники Наполеону и его маршалам, русское командование выставило охрану.
Истории известна процедура капитуляции Парижа. Это почти забавный факт! Париж сдался единственному русскому — 26-летнему полковнику Михаилу Орлову. Он был послан парламентёром и провёл ночь в штабе у маршала Мармона, руководившего обороной города. До утра распивал шампанское с адъютантами маршала, спорил с ними на чистейшем французском, травил анекдоты. Под утро и удручённый Мармон присоединился к молодёжи. Русские войска взяли гору Монмартр, видную со всех окрестностей Парижа и воспетую всеми поэтами. В конце концов Мармон спросил Орлова: «Какой бы трактат о нашей капитуляции составили вы как благородный противник?» Орлов немедленно набросал по-французски несколько пунктов. Французы тут же подписали бумагу!
Император Александр I был ещё в постели, когда Михаил Орлов вошёл к нему со словами: «Вот капитуляция Парижа!»
Орлов стал генералом. Либеральные историки, и наши и французы, старались этот случай не вспоминать. Наши потому, что император был чрезвычайно самолюбив и не мог простить, что не он ставил подпись, завершающую войну. А для французских историков эта коллизиция выглядела настолько анекдотичной, что при одной мысли вспоминать о ней становилось очень огорчительно за своих потомков.
Генерал Михаил Орлов затем получил назначение в Кишинёв, где тогда в ссылке был Пушкин и где они часто встречались. Возможно, по предложению Пушкина, высоко ценившего и понимавшего важность для истории воспоминаний участников войны, Орлов написал книгу «Капитуляция Парижа». Книга переиздана в 1963 году, и её можно найти в Интернете.
И кому рассуждать о варварстве русского народа? Как много мы бы могли напомнить Западу о его варварстве, к примеру, о перевозе через океан чернокожих рабов в Америку в трюмах пароходов, где они сотнями гибли, о расстреле восставших сипаев-индусов, привязанных к дулам английских пушек, об охоте на индейцев… К сожалению, нынче, как известно, о русских и их великих делах вообще принято умалчивать или, ещё хуже, всё перевирать.
Но вернёмся к Михаилу Орлову. Он стал декабристом, был одним из немногих, кто на допросах ни про кого не стал рассказывать, чем взбесил Николая I. После этого вспоминать о нём и его делах на весь XIX век сделалось делом запретным.
…Война. Победа. Поражение. Особое состояние духа народа. Оно не подвластно царям, императорам и королям. Оно искреннее, выстраданное, и в эти моменты проявляются традиционные черты народа — доброта, сострадание и сочувствие к страдающим и беспомощным… Русский человек добр и отходчив. История это доказала не раз, в том числе в ходе Отечественной войны 1812 года.