Михайловский замок в Санкт-Петербурге несет на себе отпечаток личности его хозяина — Павла I, чья жизнь трагически закончилась в его стенах.
Царствование императора Павла I началось со строительства Михайловского замка и закончилось с его завершением. Задуманный как обитель покоя для демонов его души, он не принес Павлу ни мира, ни счастья.
В 9 часов вечера 6 ноября 1796 г. скончалась императрица Екатерина II. В тот же час наследник престола Павел Петрович приказал опечатать все документы в покоях матери. Считалось, что среди бумаг, хранящихся в кабинете покойной, было завещание самой императрицы, в котором российский трон передавался в обход сына внуку Александру, а Павел отправил роковой конверт в камин. В огне сгорела не просто последняя воля Екатерины Великой, с ее смертью навсегда ушла сама эпоха, названная историками Золотым веком.
Перемены в жизни государства начались почти сразу. Император торопился перекроить Россию на свой лад, его указы сыпались один за другим. Всего за 4 года правления Павел I издал в два раза больше указов, чем его мать, правившая Россией 34 года.
Чтобы прекратить девальвацию рубля, Павел сжег на площади перед Зимним более 5 миллионов рублей ассигнациями, а дворцовые серебряные сервизы приказал переплавить в монету. «Я буду, есть на олове до тех пор, пока курсы серебряного и бумажного рубля не стабилизируются», — заявил император. Жест был эффектным, но абсолютно бессмысленным с точки зрения уменьшения трат.
Отказавшись от серебряной посуды, Павел I потратит миллионы рублей золотом на строительство новой императорской резиденции — Михайловского замка.
Подобные противоречия в поступках императора присутствуют постоянно. Современники считали, что он безумен, потомки, — что всему виной страх. Павел жил под постоянно довлеющим над ним страхом, что он повторит судьбу отца, Петра III. Страх перед заговором мерещился Павлу в стенах Зимнего; страх заставил его приступить к реализации своей давней мечты — постройке средневекового замка, который надежно укроет его от судьбы.
Безумие его мятущейся души особенно остро проявлялось в принятии Павлом непродуманных, поспешных решений, отчего потом страдал и сам император. Неуравновешенная психика, словно маятник, металась от безумной жестокости к сентиментальной жалости и милосердию.
Для полноты картины: солдаты Преображенского полка однажды во время парада вызвали неудовольствие императора. «Направо, кругом, марш в Сибирь!» — закричал Павел, и полк в полном составе прошел с Царицына луга по улицам Петербурга мимо Московской заставы и далее по знаменитому Сибирскому тракту в сторону Новгорода. Только около Новгорода посланный от государя офицер догнал полк, объявил ему царское прощение и позволение вернуться в столицу.
Первые проекты Михайловского замка появились в 1784 г., за 13 лет, вплоть до начала строительства в 1797-м, накопилось 13 различных вариантов будущего дворца. Большинство из них созданы самим Павлом. Если верить легенде, строительству предшествовало доброе знамение: караульному возле Елизаветинского дворца привиделся светлоликий юноша, повелевший разобрать деревянное строение «веселой императрицы» и возвести на его месте церковь в честь архистратига Михаила. Возможно, что слух о видении караульного был пущен специально, чтобы оправдать затею, а заодно и навсегда избавиться от Елизаветинского дворца. Дворец был разобран, и на его месте началось строительство резиденции Павла I.
Архитектор Винченто Бренна сделал почти невозможное: он соединил все 13 вариантов замка в одно целое. Павел лично контролировал все работы по строительству своей резиденции, вникал во все тонкости. Работы велись с такой поспешностью, будто надвигалась война. На строительной площадке одновременно трудилось около шести тысяч человек. Мастеровые не знали отдыха ни днем, ни ночью. С наступлением темноты вокруг замка разводили костры и зажигали факелы, но работы не прекращались. Строительных материалов катастрофически не хватало и тогда Павел дает распоряжение использовать мрамор Исаакиевского собора, попутно разбираются имения Екатерины в Пеле, интерьеры Таврического дворца Потемкина.
Такого монстра город еще не видел. Все фасады строения были разными. Люди с любопытством ходили вокруг Михайловского замка, удивляясь странному эффекту, благодаря которому казалось, что замок постоянно меняется. Замок был полностью окружен каналами и рвами, наполненными водой. Вход осуществлялся через единственный мост, который с заходом солнца разводился. Необычен был и красновато-кирпичный цвет здания. О его происхождении ходила легенда, что однажды Анна Лопухина — фаворитка императора, обронила на балу перчатку. Несколько молодых людей кинулись ее поднимать, но быстрее всех оказался император. Красновато-кирпичный цвет так поразил Павла, что он отдал перчатку не хозяйке, а архитектору Бренне, приказав сделать точно таким же цвет фасадов Михайловского замка.
Замок выглядит холодным и суровым, своим неприступным видом он действительно напоминает средневековые рыцарские замки и крепости. Главный южный фасад украшали мощные гранитные обелиски с императорскими вензелями. Северный фасад, выходящий к Летнему саду, напоминал итальянские палаццо эпохи Возрождения. Церковный фасад венчала колокольня с изящным золоченым шпилем. В центре парадной площади установили памятник Петру I.
В начале Бренна предложил поставить в центре площади уменьшенные копии античных статуй Диоскуров, но Павел приказал установить здесь памятник именно Петру I модели Бартоломео Растрелли, отца будущего знаменитого архитектора.
История этого конного монумента насчитывала к тому времени уже несколько десятилетий. Памятник своему отцу хотела установить еще Елизавета Петровна, и по ее приказу Растрелли-старший создал конный памятник великому российскому императору. Скульптор провел все подготовительные стадии для отливки монумента, но умер, не закончив работу. Дело отца продолжил сын Франческо Растрелли, в то время уже известный архитектор. Он планировал установить памятник Петру I на Дворцовой площади после окончания строительства Зимнего дворца, но тут умерла Елизавета, а Екатерине II уже готовая скульптура не понравилась, и для работы над новым памятником Петру она пригласила Фальконе. О забытой статуе Петра вспомнил лишь Павел, он и приказал установить монумент перед Михайловским замком.
Лучшими комнатами были: большой тронный зал, овальная гостинная, круглый тронный зал и парадная спальня Императора. Обычно Император спал в просто отделанной комнате, единственным украшением которой служили картины Гвидо-Рени, Жана-Ледюка, Вувермана. Посреди комнаты стояла маленькая походная кровать за простыми ширмами. В этой спальне и скончался Павел I.
Освящение Михайловского замка состоялось 8 ноября 1800 года в день св. архангела Михаила. 
В тот же день в замке состоялся праздничный обед, потом устроили большой бал-маскарад, во время которого гости могли осмотреть дворец. Все убедились в том, что дворец был оформлен с большим вкусом, изяществом и роскошью.
Замок стал убежищем, в котором затворник-император в любой момент мог отгородиться от мира.
Уже в царствование Александра I были подсчитаны суммы, израсходованные на строительство замка, и выяснилось, что затраты были поистине фантастическими по тем временам. Михайловский замок стал самой дорогой столичной постройкой XVIII века.
Павел по-настоящему гордился своей новой резиденцией. Но судьба распорядилась так, что он прожил здесь всего 40 дней (опять какая-то мистика в цифрах, не иначе).
Казалось бы, сбылась его давняя мечта, но радости не было, страхи не проходили, наступление нового века пугало.
Когда строительство замка было в самом разгаре, к Павлу, как рассказывает легенда, пробрался старик в монашеской рясе, с красивым лицом, длинной седой бородой и с приветливым взглядом. Императрица Мария Федоровна в то время в очередной раз собиралась стать матерью. «Супруга твоя, — сказал незнакомец, — родит тебе сына. Ты назовешь его Михаилом. Этим же именем святого архангела ты наречешь дворец, который построишь на месте своего рождения. И запомни слова мои: «ДОМУ ТВОЕМУ ПОДОБАЕТЪ СВЯТЫНЯ ГОСПОДНЯ ВЪ ДОЛГОТУ ДНЕЙ». И тут же таинственный гость исчез. Через несколько дней царица разрешилась от бремени сыном, которому по воле императора было дано имя Михаил. Тогда же Павел приказал архитектору Бренне укрепить на фронтоне главного фасада строящегося дворца сказанный таинственным монахом библейский текст.
Это изречение в свое время должно было украсить один из фронтонов Исаакиевского собора, использование его для иных целей современники расценили как дурной знак. Впрочем, все, что касалось строительства Михайловского замка, в конце XVIII века рассматривалось сквозь некую мистическую призму допущений, домыслов и догадок. Любая случайно оброненная фраза, каждый малозначительный факт, событие или явление, так или иначе связанные с замком и его хозяином расценивались двояко.
Два потусторонних призрака с постоянством маньяков терзали воспаленное сознание Павла: призрак Петра I и призрак неминуемой смерти. Впервые с тенью Петра Павел встретился на берегу Невы, там, где впоследствии был установлен Медный всадник. Однажды вечером Павел в сопровождении своего друга князя Куракина шел по улицам Петербурга. Вдруг впереди показался человек, завернутый в широкий плащ. Человек вскоре пошел рядом. Павел обратился к Куракину: «С нами кто-то идет рядом» Однако тот никого не видел. Вдруг призрак заговорил: «Павел! Бедный Павел! Я тот, кто принимает в тебе участие. Прими мой совет: не привязывайся сердцем ни к чему земному, ты недолгий гость в этом мире, ты скоро покинешь его. Если хочешь спокойной смерти, живи честно и справедливо, по совести; помни, что угрызения совести — самое страшное наказание для великих душ» И когда, уходя, он приподнял шляпу, Павел с ужасом разглядел лицо Петра.
С тех пор тень великого императора постоянно напоминала ему о себе. С постройкой Михайловского замка призрак Петра просто поселился в его стенах. Голос Петра не раз слышали обитатели замка, а сам Павел не однажды видел тень своего прадеда.
Павел остро и болезненно воспринимал таинственную мистику случайных примет и неожиданных предзнаменований, а предзнаменования, словно в насмешку, постоянно отыскивались.
В 1799 году к нему приходила цыганка, которая объявила, что императору осталось царствовать только три года. В 1800 году по городу распространились слухи о юродивой со Смоленского кладбища, которая пророчила императору Павлу столько лет жизни, сколько букв в изречении над главным фасадом Михайловского замка. Выходило число 47. Павел родился в 1754 году, 47 год его жизни приходился на 1801 год. Цифра 47 вызывала неподдельный ужас императора. Если сосчитать количество дней от 20 сентября — дня рождения цесаревича — до вступления его на престол 6 ноября, то и тут будет 47.
Существует предание и о том, что император предрек свою кончину, построив замок на месте Летнего дворца Елизаветы Петровны, где он родился, сказав: «На этом месте я родился, здесь хочу умереть».
В царствование императора Павла I в Петербурге было только семь модных французских магазинов. Больше открывать он не позволял, говоря, что терпит их по числу семи смертных грехов.
Вечно настороже, Павел становился все более подозрительным и недоверчивым, страх сводил с ума. Пустейшие случаи вырастали в его глазах в огромные заговоры, он гнал людей в отставку и ссылал по произволу. Он следил за своим сыном, наследником престола Александром, пытаясь застать его врасплох. Однажды он увидел на столе Александра трагедию Вольтера «Брут». Книга была раскрыта на странице со стихами: «Рим свободен! Возблагодарим богов». Вернувшись к себе, Павел будто бы поручил отнести Александру «Историю Петра Великого», раскрытую на странице с рассказом о смерти царевича Алексея.
11 марта 1801 года около 10 часов вечера Павел ушел к себе. Рассказывают, что вдруг он стал задумчив, побледнел и вместо обыкновенного прощания сказал: «Чему быть, того не миновать».
В ночь с 11-го на 12 марта 1801 года император Павел был убил заговорщиками. Среди многочисленных легенд Михайловского замка есть и легенда о тайном подземном ходе, ведущем из спальни императора под фундамент памятника Петру 1 перед замком, но Павел, застигнутый убийцами врасплох, просто не успел им воспользоваться.
На другой день после убийства императора многочисленные обыватели стекались к Михайловскому замку. Вспоминали предсказания и пророчества, предшествовавшие минувшей ночи. Еще и еще раз вчитывались в чеканные буквы библейского текста: «ДОМУ ТВОЕМУ ПОДОБАЕТЪ…» Считали и пересчитывали буквы. По странному и необъяснимому совпадению их было ровно 47 — столько же, сколько лет прожил император Павел.
Точно восстановить картину убийства историкам так и не удалось. Все бумаги, касающиеся той трагической ночи, были уничтожены, но интересно то, что убийство совершилось в присутствии как супруги, которая находилась за стенкой, и все слышала, так и любовницы, безмятежно спавшей в нижней комнате.
В заговоре участвовали Аграмаков, Н. П. Панин, вице-канцлер, Л. Л. Беннингсен, командир Изюминского легкоконного полка П. А. Зубов (последний фаворит Екатерины), Пален, генерал-губернатор Петербурга, командиры гвардейских полков: Семеновского — Н. И. Депрерадович, Кавалергардского — Ф. П. Уваров, Преображенского — П. А. Талызин.
По одной версии Павел был убит Николаем Зубовым (зять Суворова, старший брат Платона Зубова), который ударил его массивной золотой табакеркой. Согласно другой версии, Павел был задушен шарфом или задавлен группой заговорщиков, которые, наваливаясь на императора и друг друга, не знали в точности, что происходит. Приняв одного из убийц за сына Константина, закричал: «Ваше Высочество, и вы здесь? Пощадите! Воздуху, Воздуху!.. Что я вам сделал плохого?» Это были его последние слова.
Вопрос о том, знал ли и давал ли санкцию на дворцовый переворот и убийство своего отца Александр Павлович, долгое время оставался невыясненным. По воспоминаниям князя А. Чарторыйского, мысль о заговоре возникла, чуть ли не в первые дни правления Павла, но переворот стал возможным только после того, как стало известно о согласии Александра, который подписал соответствующий секретный манифест, в котором признавал необходимость переворота и обязывался не преследовать заговорщиков после восшествия на престол. Вероятнее всего, сам Александр прекрасно понимал, что без убийства дворцовый переворот невозможен, так как добровольно Павел I от престола не отречётся.
Павла I не спасли ни глубокие рвы, ни подъемные мосты, ни крепкие стены, ни многочисленная охрана. Судьба настигла его там, где он, как ему казалось, был в безопасности. 12 марта петербуржцы читали манифест, составленный по поручению Александра сенатором Трощинским: «Судьбам Всевышнего угодно было прекратить жизнь любезного родителя нашего, Государя Императора Павла Петровича, скончавшегося скоропостижно от апоплексического удара». Позднее в народе шутили: «От апоплексического удара золотой табакеркой в висок».
Почти два десятилетия после убийства Павла I замок пустовал: никто из царской семьи не хотел жить в столь мрачном месте.
В начале 1820-х годов здание было передано Главному Инженерному училищу и в феврале 1823 года переименовано в Инженерный замок.
В апреле 1991 года Русский музей получил в аренду треть площади в Михайловском замке и, отреставрировав Домовую церковь Архангела Михаила, открыл первую музейную экспозицию. С марта 1995 года здание полностью передано Русскому музею.
Шекспировского Гамлета в России по вполне понятным причинам не ставили, аналогия напрашивалась уж слишком явная. Нелюбимый сын в тени властной матери он всегда и во всем был для нее на вторых ролях, а насмешки над всем, что было связано с Павлом, были едва ли частью придворного церемониала. Неудивительно, что так жизненно важно для Павла было утвердить себя в качестве царя и властителя. Стремление реализоваться постепенно становится для него навязчивой идей.
Власть пришла к нему слишком поздно, быть может, что будь у него чуть больше времени, и Россия получила бы вполне сносного правителя. Его политика во многом повторяла политику времен Петра I. Так же, как Петр, он стремился все делать и контролировать сам, именно при Павле огромная неповоротливая российская бюрократическая машина впервые за историю набрала «прыть». Однако в конце XVIII века дворянство было куда более независимым, а у наследника было куда меньше ума и властности по сравнению с предком.
Император спешил реализовать идеи, на качественное выполнение которых нужен был срок намного более длительный, чем тот, что бы ему отпущен на земле.