Василий Блаженный. Что вспоминается об этом имени? Каменное кружево собора? Кто–то, быть может, вспомнит, что был на Руси такой юродивый, современник Ивана Грозного. Кто-то, что Блаженный — это один из самых почитаемых на Руси святых. И, в общем-то, все.
Мы многое знаем о Нострадамусе, восхищаемся его удивительным даром, его масштабными пророчествами, а о нашем, русском Нострадамусе не знаем почти ничего. Юродивый, ну что с него взять, дурачок, одним словом, блаженный.
Между тем юродство – это, прежде всего великий подвиг — добровольное принятие внешнего безумства (бесноватости), отвергающего все земные заботы: дом, семью, труд, а также подчинение властям и нормам общественного приличия. Юродство было крайним методом уничтожения гордыни человека, не имевшего в этом мире никаких привязанностей и смиренно терпевшего насмешки и издевательства толпы.
Почему на Руси столь терпимо относились к юродивым? Считали их «божьими людьми»? В православии считается, что юродивый добровольно принимает на себя личину сумасшествия, чтобы скрыть от мира собственное совершенство и таким способом избежать суетной мирской славы. Не было у нас своих светских предсказателей и пророков, но были они – юродивые.
Родился Василий, будущий юродивый, в 1468-м или в 1469 году, в крестьянской семье, в селе Елохово (сейчас ст. метро «Бауманская»).
По преданию, родился Василий на паперти храма Владимирской иконы Божией Матери. Шестнадцати лет отроду родители отдали его в ученики к сапожнику, подмастерьем. Парнишка был старательный, но молчаливый, молился часто.
Как-то пришел к сапожнику купец богатый, здоровый, лицо лоснится, щеки румяные, сам себе радуется. Стал купец сапожнику сапоги заказывать:
– Мне, – говорит, – такие, чтоб сносу не было! Чтоб не единый год в них хаживать!
– Через три дня тебе поздновато будет сапоги носить, – сказал вдруг подмастерье.
Сапожник шикнул на него, а сам кланяется купцу, обещает сделать такие сапоги, что «на ходу легки и сносу не будет». Ударили по рукам, купец ушел довольный, обещал прийти за сапогами через три дня. Сапожник рад хорошему заказу, а Василий сидит слезы льет.
– Почто плачешь, отрок? – спрашивает сапожник.
– Купца жаль, – отвечает Василий. – Сапоги без сноса просит, а сам скоро износится, даже примерить обутку не успеет.
Ничего из таких смутных речей сапожник не понял, сплюнул, обругал подмастерье и пошел сапоги тачать, а через два дня узнал сапожник, что умер его заказчик, – вот что Василий имел в виду, когда говорил слова странные: предвидел он судьбу купца, смерть предсказывал.
Вскоре отложил подмастерье дратву и колодку и пошел, как был, из дому, куда дорога приведет. Судьба позвала. Ушел из Елохово Василий-сапожник – пришел в Москву юродивый Василий Блаженный. По дороге одежку худые люди украли, в город, как есть голышом, вошел, словно только на свет появился. Так оно, по сути и было.
Началась у Василия новая жизнь, не просто вериги железные на плечи он принял, тяжел подвиг юродства, очень труден. День и ночь молился Василий, ночевал на паперти: и в дожди, и в жару, и в стужу. Изредка только зимой в сенях у кого-то переночует, когда морозы особенно лютуют. Много их, людей божьих, при церквях и соборах толчется, и поначалу Василий затерялся, но шло время и вот, однажды Судьба решила, что пора…
В 1521 году, ночью, Василий молился перед северными воротами кремлевского Успенского собора. Вдруг в храме поднялся ужасный шум, в окнах заполыхало пламя. Сдвинулась с места Владимирская икона Богоматери, раздался сильный женский голос с небес, упрекавший москвичей в жизни неправедной, в пьянстве и блудодействе. Сказала заступница Москвы, что покидает город, не место Ей в пристанище греха.
Распростерся ниц Василий Блаженный, стал истово, со слезами, молить Богородицу не оставлять город без покровительства, не покидать Москву. Народ, сбежавшийся при виде огня в окнах храма, стал вторить юродивому. Стих шум в храме, погас огонь в окнах. Смилостивилась Богородица. Люди же запомнили, кто первым стал отмолил Ее остаться. Василия заметили, народ даже стал специально на Красную площадь заходить – Василия Блаженного посмотреть. Стали слушать его, приглядываться к его поступкам: как Василий Блаженный у торговца Прова калачи разбрасывал, а тот смиренно потом признавался, что мел и известь в них подсыпал; как у других кислый квас выливал; крупу сорную рассыпал. Словно не было тайн для него тайн, ему в мешки да закрома заглядывать без нужды было – он людям в сердца смотрел.
Заметили за ним, что возле домов, в которых пьянствовали и дрались, в которых худо жили, он плакал и целовал стены этих домов. В углы же домов, в которых жили счастливо, он бросал камни.
– Что ж ты делаешь, юродивый? – спросили его. – Попутал, что ли, чего?
– Это вас всех бес попутал, зрения лишил, – вздохнул Василий. – Не видите: возле домов, в которых пьют, бранятся да богохульничают, ангелам светлым места нет, бесы в доме живут, вот ангелы и стоят возле дома, к стенам жмутся. А в домах, где благочестивые люди живут, там бесы на улице, им в дом не попасть – воют «кощуны» от злобы, да в дом войти не могут, сидят по углам под крышей.
Вот еще история: сел возле Покровских ворот нищий, стал милостыньку просить. Смотрел, смотрел на него Василий Блаженный да стал камнями в него кидать, прочь гнать. Люди на защиту нищего встали, Василия укоряли: почто так? Зачем, убогого обижаешь? Вместо ответа схватил Василий палку и бросился на нищего. Тот испугался и пропал, как сквозь землю провалился, а на его месте горка монет осталась.
Приехали в Москву купцы заморские, ходят по городу красотой дивятся. Забрели на Красную площадь, Кремлем восхищаются. Увидели гости заморские Василия Блаженного, земно стали ему в ноги кланяться, на удивление всему люду, благодарить за что-то, подарки богатые дарить пытаются.
Оказалось, когда плыли купцы по морю, разразилась страшная буря, волной смыло с палубы лоцмана, рулевой в отчаянии наваливался грудью на штурвал, но правил прямо на камни. Вдруг рядом с ним на палубе оказался человек странного вида, стал показывать, куда править. Выплыли купцы, хотели поблагодарить спасителя, да он исчез, как и появился, ушел по морю, как посуху. Оказавшись на Красной площади, узнали купцы своего спасителя в Василии Блаженном, указывали на него и говорили:
– Мы видели этого человека, ходящим по морю!
Остановила однажды юродивого крепко подвыпившая компания купчиков-молодчиков, стали над юродивым потешаться, задирать его.
– Давай подружимся, Вася, – стал куражиться самый задиристый, – ты мне будешь будущее предсказывать, расскажешь, какие меня дела завтра ожидают…
– Мне с тобой дружиться нельзя, – печально покачал головой юродивый, – в тебе черт сидит, он тебе друг, а о завтрашнем дне твои хлопоты пустые: не будет у тебя завтрашнего дня…
Посмеялись купчики-молодчики речам юродивого, и пошли дальше, пьяные песни горланя. Вошли в узкий переулочек, навстречу им опричники. Подвыпившая компания дорогу им не уступила, слово за слово, опричники, на руку скорые, схватились за сабли и посекли хмельных весельчаков. Не стало завтрашнего дня у загулявшего хмельного купчика.
Стояли в Москве лютые морозы, а Василий Блаженный все в лохмотьях ходил, едва тело прикрывавших. Один боярин уговорил его принять в дар шубу лисью. Ходит Василий, поверх рубища и цепей шубой от морозов укрыт. Увидали шубу на юродивом лихие люди, стали думать, как бы шубу отобрать. Отнять – здоров юродивый, да и люди заступятся. Один из жуликов, самый хитрый, и говорит:
– Пускай он сам шубу отдаст.
– Как же! – усмехнулись его приятели. – Кто же сам такую шубу отдаст?
– Юродивый – он дурачок, мы его обманем. Лег самый хитрый из лихих людей на мерзлую землю, а друзья вокруг него забегали, заахали, хватают Василия за рукава шубы, тянут его к упавшему:
– Смотри, юродивый, человек от мороза помер! Дай шубу укрыть его!
Василий посмотрел на упавшего, обман разглядел, да не признался, вздохнул, скинул шубу и укрыл лежавшего. При этом сказал так:
– Шуба лисья, хитрая, укрой дело лисье, хитрое. Буди же ты отныне мертв за лукавство твое.
С тем и пошел. Лихие люди кинулись хвалить своего приятеля за придумку, шубу с него сняли да ахнули: лежит их дружок мертвый.
Великий князь Московский Василий решил развестись с женой, Соломонией Сабуровой, с которой прожил двадцать лет. Не было у них наследника. Насильно князь жену законную — в монастырь, а сам женился на литовской красавице княжне Елене Глинской. Опять юродивый слезы лил, ходил и плакался:
– При живой жене на другой жениться – грех великий. Будет, будет великая беда.
Печаль, печаль. От новой жены у Великого князя детей тоже не было. Как-то возле Кремля Елена Глинская остановила возок, выглянула из окошка, подозвала Василия Блаженного, подала ему монету и спросила:
– Ты, юродивый, говорят, все наперед знаешь, скажи мне, будет у меня сын, а у князя наследник?
– Скоро сын у тебя родится, – ответил Василий, заглянув ей в глаза.
– Это большая радость! – воскликнула княгиня. – Почему же ты печален?
– Будет твой сын умом крепок, да нравом крут, – вздохнул юродивый и перекрестил возок, добавив: – Какова погода при его рождении случится, таково и царствие его будет.
Через год, 25 августа (3 сентября) 1530 года, родила юная княгиня сына Иоанна. Невиданная гроза в Москве разразилась, под раскаты грома Иван Грозный пришел в этот мир. Скоро, совсем скоро они встретятся, и Судьба крепко-накрепко свяжет их уже до конца жизни.
Росла слава Василия Блаженного, рос и младенец Иоанн, будущий царь Иван Васильевич, Иван IV, Иван Грозный. Ко времени возмужания царя Ивана Васильевича уже святым в Москве величали Василия Блаженного. Сам митрополит Макарий поведал царю о святом человеке, «и они оба радостно прославили Бога, воздвигшего в их время такого подвижника».
23 июня 1547 года Василий юродивый перед Воздвиженской церковью молился в Вознесенском монастыре на Остроге. Молился и рыдал, горькими слезами обливался. Народ мимо шел, посмеивался – без причины дурачок плачет. Он же в печали большой отвечал так:
– Смейтесь, смейтесь, сегодня один дурачок за всю Москву плачет, а завтра вся Москва плакать будет.
24 июня 1547 год – страшная дата! В Москве началась «буря велика, и потече огонь яко же молния». Именно с Воздвиженской церкви начался страшный пожар, от которого «старый и новый город сгорели, дворец великого князя исчез в пламени, медь плавилась и, как молоко, разливалась».
Молодой царь Иван Васильевич бежал из охваченного пламенем деревянного Кремля и с Воробьевых гор смотрел, как дотла выгорает его Москва: ни одного деревянного дома в городе не осталось, а людей погибло «без числа».
Уважали юродливого, но все же, было дело — побили его крепко. Да и как не побить? Однажды он разбил камнем образ Божьей Матери на Варвариных воротах. Чудотворный был образ, на доске писанный. Это спровоцировало гнев паломников, приехавших за исцелением к святой иконе. Толпа начала избивать Василия, но тот успел крикнуть: «А вы поскребите краску!».
Собрали прихожане образ по щепочке, отнесли в храм. Попробовали священники сложить образ и ахнули – под святым изображением был пририсован маленький черт.
После этого случая Василия никто больше пальцем не тронул, какие бы чудные поступки он ни совершал. Разве только мальчишки в спину камень бросят. Он их словно и не замечает. Подадут горбушку – съест горбушку, подадут пряничек – скушает пряничек. За все спасибо скажет. Принесут одежду – другим нищим раздаст. Дадут грош – либо нищему отдаст, либо богатому. И приговаривает:
– Возьми, удачливый, грошик. У тебя много чего – тебе и грош прибыль, а у меня нет ничего, я с грошика богаче не стану.
Иван Грозный позвал юродивого во дворец, обласкал и попросил:
– Поведай мне, божий человек, когда смерть моя будет?
Нахмурился Василий Блаженный, задумался, но правду ответил:
– Будет тебе, государь, о том знамение. Над колокольней Ивана Великого будет гореть на небе крест огненный. Как увидишь – знай, смерть твоя пришла.
– От чего умереть мне? – спросил царь. – От стрелы каленой, от меча булатного либо от злодейства людского?
– Умрешь ты, государь, от яда смертельного, а поднесет его тебе в кубке самый близкий твой слуга, а кто это, не гневись, государь, не могу тебе открыть.
Иван Грозный, одним видом своим вселявший ужас, юродивому Василию прощал все его выходки, все слова дерзкие. Мистик-царь почитал юродивого «яко провидца сердец и мыслей».
Однажды стоял царь на службе в храме, но молитву не слушал и не совершал, потому, как сам мыслями на Воробьевы горы улетел, там ему новый дворец возводили. Вот царь вместо молитвы размышлял, как ему дворец обустроить да украсить.
Окончилась служба, царь вышел из ворот храма, а его Василий Блаженный за полу кафтана царского хвать пятерней немытой:
– Почему я тебя в храме не видел, государь?!
– Откуда же я иду? – рассердился царь.
– Идешь ты из храма, – согласился Василий, – да только во время службы ты не там, а на Воробьевых горах был!
Устыдился царь, в очередной раз подивился прозорливости юродивого, попросил у него прощения, впредь обещал во время службы о житейском не помышлять.
Царь и на пиры его приглашать не брезговал. Однажды на таком пиру поднесли блаженному царскую чарку, а тот перекрестился и вылил вино за окно. Царь увидел, нахмурился, велел еще одну чарку поднести юродивому. Василий все так же сделал, а следом и третью.
– Ты что же, юродивый, царским угощением брезгуешь?! – разгневался царь.
– Не бранись, государь, – поклонился Василий Блаженный. – Я твоим вином пожар в Новгороде затушил.
Грозный царь решил проверить слова юродивого, послал гонцов в Новгород. Вернулись гонцы и подтвердили, что именно в тот самый день и час в Новгороде был пожар превеликий, полгорода дотла выгорело, воды не хватало. Так бы весь город и выгорел, да появился голый мужик, вылил три ведра воды, и погас пожар, словно его не бывало. А мужик исчез, словно привиделся.
Василий Блаженный прожил удивительно долгую жизнь, но на 88 году заболел, сам предсказал день смерти. Узнав о его болезни, сам царь пришел к нему проститься. Не один пришел, с царицей Анастасией и сыновьями: младшим – тихим, болезненным Федром – и старшим – добрым молодцем Иваном, наследником престола.
Умирающий благословил Анастасию, потом Федора.
– Старшего благослови, – подтолкнул сына Ивана в спину Грозный. – На будущее царство благослови…
– Будущего царя я уже благословил, – сказал Василий, – а старшему на царстве не бывать. не бывать. Кровью его будущее написано.
– Глупости в бреду говоришь! А мне будет твое благословение? – посуровел царь.
– Не серчай, государь, нет от меня благословения царю Ироду.
Царь вышел от умирающего мрачнее тучи.
Василий Блаженный умер 2 августа 1556 года. На похороны блаженного стеклись тысячи горожан.
Пройдет несколько лет, в честь покорения Грозным Казани на месте старой церкви на Рву будет построен новый храм, названный Покровским собором. Храм получится красоты невиданной, что породит легенду о том, как Иван Грозный приказал выколоть глаза зодчему, создавшему это чудо, дабы он больше подобную красоту не построил. Это только легенда, а построили храм архитекторы Барма и Постник.
9 ноября 1581 года в припадке безрассудного гнева Иван Грозный убил своего сына и наследника, царевича Ивана. Посмертно сбылось страшное предсказание юродливого.
А зимой 1584 года случилось чудо невиданное: над Москвой, над самой колокольней Ивана Великого, зависла огромная комета в форме креста. На улицах было светло, как днем, народ толпился в страхе и любопытстве. Государь увидел огненный крест и побледнел, вспомнив еще одно, давнее пророчество Василия Блаженного.
18 марта 1584 года умер царь Иван Грозный. Что известно о последней дне жизни Ивана IV? Перед смертью он был в редком для него состоянии покоя. В полдень он пересмотрел свое завещание. В последние годы его мучили жестокие приступы болей, мрачные предчувствия, тяжелые угрызения совести. Во второй половине дня он вдруг ослабел и повалился навзничь. Произошло большое замешательство. Царя охватил приступ удушья, и он окоченел. Над умирающим царем совершили, по его заблаговременному пожеланию, обряд пострижения и захоронили в каменном царском гробу. Сбылось последнее предсказание святого юродивого.
Уже при царе Федоре Иоанновиче, которому царство было предсказано, возвели над могилой святого Василия Блаженного придел Покровского собора, и в народе храм стали называть храмом Василия Блаженного.
Прошли века. Сгинул как кровавое безумие Иван Грозный, недобрую оставив после себя память, а на Красной площади стоит, красуется каменное чудо русского зодчества – Василий Блаженный.