Один из таксистов Нью-Йорка написал у себя на странице FB:
Я приехал по адресу и посигналил. Прождав несколько минут, я посигналил снова. Так как это должен был быть мой последний рейс, я подумал о том, чтобы уехать, но вместо этого я припарковал машину, подошел к двери и постучал… «Минуточку» — ответил хрупкий, пожилой женский голос. Я слышал, как что-то тащили по полу.
После долгой паузы дверь открылась. Маленькая женщина лет 90 стояла передо мной. Она была одета в ситцевое платье и шляпу с вуалью, как будто из фильмов 1940-х годов.
Рядом с ней был небольшой чемодан. Квартира выглядела так, будто никто не жил в ней в течение многих лет. Вся мебель была покрыта простынями.
Не было ни часов на стенах, не безделушек или посуды на полках. В углу стоял картонный ящик, наполненный фотографиями и стеклянной посудой.
«Вы бы не помогли мне отнести мою сумку в машину?» сказала она. Я отнес чемодан в машину, а затем вернулся, чтобы помочь женщине.
Она взяла меня за руку, и мы медленно пошли в сторону автомобиля.
Она продолжала благодарить меня за мою доброту. «Это ничего», сказал ей я, «Я просто стараюсь относиться к моим пассажирам так, как я хочу, чтобы относились к моей матери.»
«Ах, ты такой хороший мальчик,» сказала она. Когда мы сели в машину, она дала мне адрес, а затем спросила: «Не могли бы вы поехать через центр города?»
«Это не самый короткий путь,» ответил я…
«О, я не возражаю,» сказала она. «Я не спешу. Я отправляюсь в хоспис.«
Я посмотрел в зеркало заднего вида. Ее глаза блестели. «Моя семья давно уехала,» продолжала она тихим голосом. «Врач говорит, что мне осталось не очень долго.»
Я спокойно протянул руку и выключил счетчик.
«Каким маршрутом вы хотели бы поехать?» — спросил я.
В течение следующих двух часов мы проехали через весь город. Она показала мне здание, где она когда-то работала лифтером.
Мы проехали через район, где она и ее муж жили, когда они были молодоженами. Она показала мне мебельный склад, который когда-то был танцевальным залом, где она занималась, будучи маленькой девочкой.
Иногда она просила меня притормозить перед конкретным зданием или переулком и сидела уставившись в темноту, ничего не говоря.
Мы ехали в молчании по адресу, который она дала мне. Это было низкое здание, что-то вроде маленького санатория, с подъездным путём вдоль небольшого портика.
Два санитара подошли к машине, как только мы подъехали. Они были бережны, помогли ей выйти. Они, должно быть, ждали ее.
Я открыл багажник и взял маленький чемодан в дверь. Женщина уже сидела в инвалидной коляске.
«Сколько я вам должна?» — спросила она, достав сумочку.
«Нисколько», сказал я.
«Вы же должны зарабатывать на жизнь», ответила она.
«Есть и другие пассажиры», ответил я.
Почти не задумываясь, я наклонился и обнял её. Она крепко прижала меня к себе.
«Ты дал старушке немного счастья,» сказала она. «Благодарю тебя.»
Я сжал ее руку, а затем ушел. За моей спиной дверь закрылась. Это закрывалась еще одной книга жизни.
Я не брал больше пассажиров на обратном пути. Я поехал куда глаза глядят, погруженный в свои мысли. С остальными людьми в тот день я едва мог разговаривать. Что если этой женщине попался бы рассерженный водитель, или тот, кому не терпелось бы закончить свою смену? Что, если бы я отказался от выполнения её просьбы, или, посигналив пару раз, уехал?
В конце я хотел бы сказать, что ничего важнее в своей жизни я еще не делал.
Мы приучены думать, что наша жизнь вращается вокруг великих моментов, но великие моменты часто ловят нас врасплох, красиво завернутые в то, что другие могут счесть мелочью.
