А. Навальный: Повторюсь: я не испытываю большого сочувствия к Улюкаеву.
Во-первых, он навсегда для меня останется человеком, который председательствовал на собраниях акционеров ВТБ и делал всё, чтобы мне заткнуть рот и не дать сказать о коррупции в банке. Он поощрял эту коррупцию, он помогал коррупционерам, он был с ними на одной стороне.
Во-вторых, я верен своей же «формуле Ильдара Дадина»: мы должны выразить Улюкаеву (и всем сислибам, кого посадят за ним) ровно столько же сочувствия, сколько он выразил Дадину, когда того пытали в тюрьме. Ноль? Ну, и от нас тогда ноль.
Однако я не могу не оценить его последнего слова. Да, понятно, они все об этом думают только после того, как система, которую они сами строили, их сжевала и выкинула. Тем не менее Улюкаев не только подумал, но и сказал. Извинился.
Произнес ту важную фразу, из-за которой и возникла «формула Дадина»: когда у тебя всё в порядке, ты позорно отворачиваешься от людского горя.
Сказать такие вещи — очень важное действие (и даже ритуал!) для бывшего путинского чиновника. Тем более что подобные слова могут сильно выйти ему боком — приговор-то ещё впереди.
В общем, сильно. Почитайте:
И последнее. Хочу здесь сделать заявление, что признаю себя виновным. Виновным, конечно, не в том абсурдном обвинении, которое мне с упорством, достойным лучшего применения, предъявляют государственные обвинители. Очевидно, что ничего общего с угрозами и вымогательством взятки я не имею. Я виновен в другом.
Конечно, на протяжении многих лет я, как мог, служил гражданам России. Старался делать свою работу как мог хорошо, приносить пользу. И дело не в полученных наградах и орденах, почетных званиях, которых было немало, а в том, что в самом деле кое-что удалось сделать на благо людей. Но как известно, для Родины сделано недостаточно, если не сделано всё. Того, что я делал — недостаточно. Прискорбно мало.
Я виновен в том, что слишком часто шел на компромиссы, выбирал легкие пути, карьеру и благополучие зачастую предпочитал отстаиванию принципов. Крутился в каком-то бессмысленном хороводе бюрократическом, получал какие-то подарки, сам их делал. Пытался выстраивать отношения, лицемерил. Только когда сам попадаешь в беду, начинаешь понимать, как тяжело на самом деле живут люди, с какой несправедливостью они сталкиваются. А когда у тебя всё в порядке, ты позорно отворачиваешься от людского горя. Простите меня за это, люди. Я виноват перед вами.
Много я передумал за этот год. Как ни сложись моя дальнейшая судьба, остаток жизни я посвящу отстаиванию интересов людей.